Автор: Номиномаратурэто  
Фэндом: Ориджинал  
Персонажи: Ангелина, Евгений  
Жанры: Мистика, Ангст, Hurt/Comfort.  
Рейтинг: PG-13  
Размер: Драббл  
Предупреждения: смерть персонажей.  
Описание: Жизнь - это кристалл. Многогранный, он может повернуться для человека любой стороной. Всё, что требуется от его обладателя - бережный уход, защита и любовь к тому, что показывает кристалл в своих гранях - независимо от того, насколько хороша картинка.  

Ангелина медленно шла по заснеженной дороге. Её кожаные ботинки оставляли на тонком слое снега отчётливые отпечатки с замысловатым узором подошв внутри. 
Её голова была непокрыта, и потому лёгкий морозный ветер словно играючи разбросал её рыжие пряди по плечам. На девушке была лёгкая куртка, было заметно, как Ангелина дрожит. Но ей было всё равно. С этого момента её уже не волновали такие, на её взгляд, мелочи, как здоровье или внешний вид. 
Внезапно сзади кто-то подхватил девушку под мышки и крепко прижал к себе. Опустив глаза, но всё же с малой толикой радости рыжая прошептала:  
-Женя?

-Сестрёнка, я тебя не узнаю!  
Высвободившись из крепких объятий юноши, Ангелина уже была абсолютна уверена, что за её спиной стоит кузен Евгений.  
-Что ты тут делаешь? Разве ты не должен сегодня ночью улететь в Рим? - прищурилась рыжая, оглядев брата.  
-Как только я узнал, что случилось, я уже просто не мог никуда лететь, - грустно улыбнулся шатен.  
Евгений был очень похож на тётушку Ангелины - Катерину Николаевну, сестру покойного отца девушки. Почти все её черты передались сыночку - острый курносый нос, карие в светлую крапинку глаза и тёмно-русые волосы.  
Ангелина тоже улыбнулась. Теперь Женя- единственный родной её человек. Не считая тёти, конечно.  
-Мать сейчас в реанимации. Напилась, как чёрт, - после этой фразы рыжую передёрнуло.  
Её матушка, Зиноида Васильевна, уже пять лет является вдовой. Лишившись мужа и единственного стимула держать себя в руках, она запила по-чёрному. Сначала она старалась пересилить себя: коньяк и вино были единственным, что употребяла в часы особой тоски женщина. Однако вскоре, наученная одной из подруг, такой же вдовушкой, как и она сама, Зиноида решила отведать водки. Сперва ей не понравилось, она уверяла Ангелину, что больше и капля этой мерзкой пакости не попадёт в её рот. Однако уже через неделю девушка нашла целых три бутылки грязного спиртного под диваном. Ещё через неделю бутылей стало ещё больше.

В конце концов, Зиноида уже даже не пыталась прятать водку: она стояла по всему дому, все шкафы и углы комнат были заполнены ею. Конечно, это немало повлияло и на характер, и на мышление Зиноиды: она стала избивать дочь, поносить её на чём свет стоит и приводить в дом всяких пьяниц, не уступающих ей в любви к "жиже лукавого".  
Сегодня мамаша перешла все границы: она пила, пила и пила водку. Она задыхалась, её глаза заметно косили, но она продолжала делать это. Вскоре, когда ей стало невыносимо дурно, её дыхание пресеклось и подскочило давление, женщина всё же позволила дочке вколоть ей обезбаливающее и вызвать скорую.  
Неотложка не торопилась с приездом, что подвело рыжую: обезбаливающее было на исходе, а мать орала как резаная.  
И вот сейчас, буквально полчаса назад, врачи объявили Ангелине, что у её матери незавидное будущее: спиртное вывело из строя её внутренние органы и вызвало цирроз печени. Если она выживет, то ей нужна будет срочная операция по пересадке органа. Если нет- то нет.  
Девушка не хотела пересказывать эту историю кузену, но он и сам понимал, что Анегелу лучше не трогать.

-Геля, только не волнуйся. Я ведь смогу тебе помочь. С финансами может и туго выйдет, но морально - это уж точно! - брат вновь обнял рыжую.  
-Я надеюсь... - вздохнула девушка.  
***  
Больница встретила Ангелину ослепительным белым светом и терпким запахом лекарств и растворов. Повсюду то и дело сновали люди с испуганными лицами или врачи, бегающие из кабинета в кабинет. Конечно, они все были немало взволнованы судьбой своих родных и близких. Только одного из них, казалось, уже ничего не волновало и совершенно не беспокоило. Конечно, это была Ангелина. Ей не было интересно, в какие палаты спешат все эти люди. Её беспокоила судьба только одного больного здесь, но она и в этом сомневалась.  
-Ангелина Деметриева? - девушку остановил высокий мужчина в белом халате.  
-Да, это я.  
-У меня для вас есть новость. Не очень приятная, конечно, но вам надо выслушать всё.  
-Я вся во внимании, - равнодушно произнесла рыжая.  
-Ангелина, ваша мать скончалась сегодня в пять часов утра. Печень всё же не выдержала - Зиноида немало её измучила.  
Геля вздохнула. Да, ей было жалко маму, даже очень, но тело наотрез отказывалось подавать признаки скорби.  
-Она завещала свою квартиру вам и попросила перед смертью у вас прощения за все обиды и горести, что она вам причинила. А ещё она попросила вам отдать это, - Врач достал из кармана халата небольшую иконку.  
-Это что, шутка? - не выдержала девушка.  
-Нет, Ангелина. Эту икону ваша мама носила всегда с собой. И... - мужчина наклонился и прошептал ей прямо в ухо:- Мои коллеги не поверили бы мне, но... перед смертью вашей матери икона заслезоточила.

-Если честно, я тоже в это не верю, - призналась девушка.  
-Ну, это уже ваше личное дело. Позвонить в морг, чтобы Зиноиду забрали?  
***  
Прийдя домой, рыжая первым делом сдёрнула все покрывала и шторы, все скатерти и клеёнки. Ей казалось, вся квартира была пропитана запахом этой чёртовой водки.  
Скомкав все эти старые тряпки в небрежный ком, рыжая кинула их в старую, кособокую стиральную машину. Сколько же работы ей предстояло сделать, чтобы хоть немного привести дом в божеский вид! А ведь раньше она даже не замечала всей этой грязи и вони, кишевшей во всех углах жилища.  
Девушка невольно вспомнила запах, царивший здесь при жизни отца. Он любил прикурить вишнёвого табака, и когда делал это, дым от курения расползался по всем комнатам. Какой это был аромат! Матери он не нравился, она жаловалась, что он слишком едкий. Но она была не права.  
Тихо присев на край кровати, Геля закрыла глаза руками. Казалось, это конец. Полный и бесповоротный. Без папы жизнь и так была тусклой и безрадостной, но с уходом в мир иной матери, которая хоть немного скрашивала одиночество, Ангела почувствовала себя ничтожеством без племени и роду. Конечно, у неё был Евгеша и тётя Катя, но это было совсем не то...

Ангела вдруг вспомнила про иконку матери. Достав её из кармана жилетки, девушка невольно удивилась, насколько она была старая: края рамки потёрлись, позолота с неё слезла, оставив лишь малые намёки на то, что она вообще существовала. 
На иконе была Богородица, прижимающая к груди младенца Иисуса. Снизу была надпись, скорее всего, молитва. Её белые буквы местами стёрлись, и уже нельзя было определить, что именно там было написано. Но самым удивительным было то, что сами изображения святых были словно нетронуты временем. По сравнению с фоном, испещрённым чёрными пятнами и жирными разводами, Мать Мария и Христос были словно только что из под кисточки умелого художника.  
Девушка вздохнула. Слабо улыбнувшись, она поставила икону на тумбочку около своей кровати. Нет, на сегодня с неё хватит. Всё, что сейчас ей нужно - это хороший сон.

***  
-Ты очень похожа на отца, - улыбнулся Женя придерживая девушку за плечи.  
Ангела молча смотрела на хладные, величественные плиты могил родителей. Красивое, доброе лицо папы и гордый, аристокрастичный профиль матери смотрели на неё с могильных портретов.  
-Евгеша, я... я не могу так больше! - рыжая прижалась к груди брата и заплакала.  
-Геля, ну-ну, прекращай! - юноше было неудобно, что его кузина вот так жалась к нему, но в тоже время ему хотелось крепко-крепко её обнять и не отпускать.
-Всё будет хорошо, дорогая. Я обещаю, - парень попытался погладить Ангелу по голове. - Уже темнеет, надо поспешить. Мы же не хотим идти до самого дома пешком? 
 ***  
Ангелина смотрела на вечерний город сквозь мокрое стекло окна в её комнате. Шёл сильный ливень, но девушке было всё равно. Ей вообще казалось, что она всего лишь гостья на этой земле. Господи, как же ей надоело доказывать себе, что она кому-то нужна! Ещё после смерти матери ей хотелось покончить с собой, но Женя не давал. Он был единственным и самым ярким светилом её жизни. Он как никто понимал Гелю и поддерживал её. И у него получалось, получалось на славу, ведь девушка всё ещё была жива.

Но теперь...  
Девушку словно всю выжали. Все её жизненные соки утекли вместе со слезами, что она пролила в эту ночь. Ангела совершенно не жалела себя. Да и зачем? Для кого? Ради чего?!  
Евгеши больше нет на белом свете. Умер он быстро и глупо, от собственной невнимательности: перебежал дорогу не в том месте и не в то время. У Гели даже не было сил съездить к кузену на могилу. Её просто не хватит. Не хватит её духа, чтобы смотреть, как угрюмые люди, несущие гроб и рыдающая тётушка будут провожать Женьку в последний путь.  
Наконец, рыжая слезла с подоконника и задвинула штору. У неё в голове было много мыслей, витающих быстрыми обрывками, но одна была самой навязчивой и заманчивой.

***  
Хмурая черноволосая девушка внимательно осматривала вывеску с надписью "Лилейная улица".  
С тех пор, как Геля уехала из своего родного города, прошло очень много времени. Лет десять, не меньше. Продав квартиру матери и всё, что в ней было, она скопила денег на билет и уехала в Лондон. Правда, даже там её жизнь складывалась не так, как планировала девушка. Она с лёгкостью знакомилась с парнями: на улицах, в парках, кафе, но когда дело доходило до вопроса свиданий и прочей романтики, ухажёров словно сдувало ветром. Однако Ангелу это мало растраивало. Её сердце было холодно и неприступно, и никому из тех горе-женихов так и не удалось хотя бы чуточку размягчить его.  
Девушка решила полностью изменить себя. Она остригла свои огненно-рыжие локоны и окрасила их в чёрный цвет. Она даже сменила себе имя - стала Энжел Демент. Но внутреннюю сущность ей так и не удалось настроить под свой новый образ: в душе она так и осталась восемнадцатилетней сиротой Гелей.  
Уже два месяца, а может и больше, Энжел казалось, словно ей чего-то не хватает. Это было то самое ощущение, когда точно знаешь, что что-то забыл сделать, но не можешь понять, что именно. Поэтому мисс Демент и решила ненадолго заехать в свой старый городок, проведать родные места.  
Сейчас она медленно шла по дороге к старому кладбищу. Здесь много что поменялось. Некогда только открытое кладбище было уже почти заполнено. "Как же хрупки людские жизни..." - невольно задумалась девушка.  
Её словно что-то кольнуло. Два холмика стояли, будто опираясь друг о дружку. Со старых, изъеденных ветром и насекомыми крестов на Энжел смотрели два самых родных лица.  
В немом ступоре девушка села возле могилы мамы. Как же давно это случилось! Девушке было трудно это признавать, но, находясь в Лондоне, она совершенно позабыла о могилах. О папе, маме, Жене... Вдруг нос Энжел уловил тонкий, но очень терпкий аромат. Она уже однажды чувствовала его, когда отец крестил её. Это был запах елея. Но откуда он здесь?

Приглядевшись, девушка заметила за букетом цветов, поставленных каким-то милосердным и чувственным человеком на могилку мамы маленькую, старую иконку...   
Мисс Демент словно пронзило мечом воспоминаний. Вот то, что она забыла! Вот то, что не давало ей спать ночами! Но как же иконка оказалась на кладбище? Наверное, девушка оставила её здесь, когда давным-давно стояла тут с Евгешей и плакала на его груди. Однако, точно Энжел уже и не помнила.  
А запах елея становился всё яснее и ближе. Только сейчас Геля заметила, что икона мироточит.   
Конец.