...Когда все более-менее устаканилось, безопасники повязали бессознательных пиратов (помогающий им доктор Верховцев связывал своего двойника, на деле оказавшимся весьма неприглядным разумным скорпионом, со зримым удовлетворением) и унесли в сторонку мертвого Ли, а МакКой залечил Кирку трещину в ребре, – видимо, пинали его пираты со всей основательностью, – очнулся капитан Янсон и тут же возжелал переговорить с Бураном.

Начмед, занятый вкатыванием пиратам лошадиных доз успокоительного, за которое ему пришлось полчаса воевать с глючащим репликатором на "Синей чайке", не слышал, о чем они говорили. Лишь видел краем глаза, как однажды резко и сильно побледнел и сжал кулаки Первый, и видел, как через некоторое время, сказав друг другу все, что надо было сказать, капитаны минуты две просто молча стояли у трапа "Чайки", соприкасаясь плечами.

Потом к ним подошел Кирк, и завязалось совещание о том, куда поместить пленных пиратов. В итоге было решено использовать для этой цели "Энтерпрайз" – все равно гауптвахта "Синей чайки", если верить Второму, не вместила бы их всех.

– Можно начинать, – пожал плечами Янсон, – если никому больше медицинская помощь не требуется. Не требуется ведь?

МакКой уже хотел ответить утвердительно, как его словно ладонью по затылку огрели – вроде и не больно, а все равно ощутимо; вспомнился малый колодец с неизвестным кораблем и странная решетка, за которой кто-то стонал...

– Подождите! Здесь остались еще пленники. Когда мы с Миллером пробирались к выходу, то слышали стон.

Капитаны переглянулись, затем дружно посмотрели на идущего вдоль стены в поисках замаскированной панели управления плитой Спока. Кирк обнаружился с другой стороны колодца, занимающийся ровно тем же, что и его старпом. МакКой только глаза закатил – интересно, зачем он тогда говорил Кирку сидеть на месте и не тревожить едва залеченное ребро?..

С другой стороны, надо же отсюда как-то самим выбираться нормально, не через узенький лаз – вот смеху-то было, когда в него протискивались некоторые бугаи из СБ! – и "Чайку" вытаскивать...

– Капитан Кирк, – сухо и даже несколько официально обратился к нему Первый. – Мы можем оставить пиратов на безопасников и вас с мистером Споком?

Кирк бросил короткий взгляд на пиратов и кивнул, мол, конечно, можете. Буран, будто ему только это подтверждение и нужно было, повернулся к МакКою:

– Ведите.

Говорун, пристроившийся на гондоле двигателя "Коперника", хрипло, по-вороньи что-то каркнул и остался сидеть. Ему хватило приключений, и снова лезть в тесные туннели, пусть даже вслед за хозяевами, он не хотел.

...К нужному туннелю они шли в бешеном темпе, собирая все неровности на полу и резкие повороты. Точнее, большая их часть доставалась идущему впереди по причине наличия фонарика только у него начмеду.

На неизвестный корабль в малом колодце Первый взглянул без особого интереса – и то взглянул лишь потому, что туда посмотрел и, как следствие, посветил фонариком МакКой. А вот Второй глянул цепко-заинтересованно, словно еще собирался изучить этот корабль подробнее.

Туннель совершенно не изменился за прошедший час – все так же чернели в свете фонарика влажные, выложенные камнем стены, все так же холодно-равнодушно блеснула решетка. При виде ее капитаны дружно схватились за фазеры, но их лучи словно увязли в непонятном материале, не причинив ему вреда. Тогда МакКой мрачно объяснил:

– Фазером ее пилить бесполезно. Миллер сказал, что она поглощает всю направленную на ее разрушение энергию.

Первый чуть пожал плечами, посмотрел на него совершенно нечитаемым взглядом, неожиданно напомнив этим Спока в ситуациях, серьезно угрожающих жизни Кирка, и произнес:

– Значит, будем разрушать ее силой. Отойдите.

Затем подошел сам, ухватился за издевательски поблескивающие прутья и внезапно рванул их столь сильно, что решетка согнулась и вылетела из пазов. И пока МакКой круглыми глазами смотрел на него, пытаясь понять, откуда у обычного землянина такая истинно вулканская сила, он отшвырнул путаницу металлических штырей в сторону и шагнул в открывшийся проход. Опомнившись, начмед протиснулся между ним и стеной и опять занял позицию ведущего. Второй, уважительно поглядывающий на друга, замкнул цепочку.

В конце туннеля оказалась вырубленная в скале винтовая лестница, тоже темная от влаги. МакКой, увидев это воплощение мечты травматолога, вздохнул и, придерживаясь рукой за стену, начал спуск. Капитаны без колебаний двинулись следом.

На удивление, никто не поскользнулся.

Лестница вела прямиком к еще одной решетке. Она, к счастью, не обладала свойствами предыдущей, послушно замерцала в луче фазера и бесследно исчезла, не оставив и следа. Затем луч начмедовского фонарика упал на единственного обитателя этого каменного мешка.

За спиной начмеда раздался сдавленный вздох Второго капитана и его тихий-тихий шепот:

– Всеволод, ты не узнаешь...

– Я убью эту мразь! – прорычал Первый, и было не совсем понятно, кого он имеет в виду – но уж точно не пленника.

Каземат даже на первый, самый поверхностный взгляд выглядел жутко, и существо, полулежа скорчившееся на куче ветхих тряпок у стены и прикованное к ней за ногу толстой металлической цепью, уж точно не добавляло ему очарования.

Существо оказалось фиксианцем – три ноги и шесть рук, по меньшей мере две из которых сейчас были неестественно изогнуты, не дали бы ошибиться. Но в каком он был состоянии!

Поспешно выхватив медицинский сканер, МакКой перенастроил его и направил на бессознательного фиксианца. Буквально тут же устройство часто запищало, сигнализируя о критическом состоянии пациента. Впрочем, оно было видно невооруженным глазом – множественные раны на теле, коросты запекшейся крови и гноя, под неправильными углами вывернутые конечности, много раз неверно сросшиеся переломы, следы ожогов второй и третьей степени, неровное тяжелое дыхание, чудовищная худоба, видимая даже в слабом свете фонаря... а еще совершенно белые волосы и кожа. И если последнее могло быть следствием затяжной болезни, то такой набор травм фиксианец никак не мог получить самостоятельно.

МакКой неожиданно для самого себя подавился воздухом при виде остатков желтой форменной туники на фиксианце и трех выцветших, но все еще сохранивших золотистый оттенок полосок на обшлагах изорванных, истрепанных рукавов.

Норн Иильс, Третий капитан, был единственным фиксианцем в Звездном Флоте, сумевшим получить капитанское звание.

Пытаясь справиться со слепым бешенством, как недавно пытался Первый, МакКой опустил взгляд на показания сканера. Те лишь добавили новых штрихов ужасной картине, вызвав вместо острого желания прибить кого-нибудь из пиратов еще более острое желание схватиться за голову или лучше за реанимационные аппараты. Фиксианец буквально двумя ногами из трех уже стоял на том свете, но еще каким-то чудом держался...

...И вдруг он открыл глаза.

Этого не могло случиться – при таком состоянии он никак не мог бы прийти в сознание; и все же он смотрел на них, чуть сощурившись в тщетной попытке сфокусировать взгляд. И радужка его глаз была не сиреневой, как у большинства представителей фиксианской расы, а молочно-белой; лишь черными точками виднелись сузившиеся зрачки. Визуально же разграничить радужку и белок было невозможно.

"Глаза фиксианцев – индикатор их психического и физического состояния. Полностью белая радужка означает кому или смерть" – всплыли в голове слова из учебника по ксенобиологии.

Третий капитан перевел взгляд с МакКоя на капитанов и шевельнул губами, пытаясь что-то сказать. Начмед напряг слух, разбирая его судорожный, задыхающийся шепот:

– Все хорошо. Я ничего не сказал. Спасибо, друзья, что пришли, – и он тяжело, надрывно закашлялся, вновь прикрыв глаза. Мазнув по его лицу лучом фонарика, начмед отметил выступившую на губах пену и мысленно выматерился, рывком расстегивая медицинскую сумку и начиная перетряхивать ее содержимое.

Судя по симптоматике и показаниям медсканера, у Третьего на фоне острой сердечной недостаточности развивался молниеносный отек легких, и им ничего не оставалось, кроме как тащить его до медблока "Синей чайки", потому что позарез необходим был аппарат ИВЛ, а его у начмеда с собой не было.

Как со стороны он слышал частый писк медсканера, готовый в любую секунду перейти в непрерывный высокий звук, оповещающий об остановке сердца у пациента. Чужим показался собственный приказ перерезать цепь, приковывающую фиксианца к стене. Чужим казалось даже собственное тело, когда он, бросив в сумку использованные гипошприцы, подхватил до странности легкого Третьего на руки и со всех ног бросился вверх по лестнице, на бегу крикнув капитанам: "Срочно на "Чайку"!"...

***

Зрелище доктора МакКоя с многоруким и многоногим инопланетянином на руках, на десятом варпе проносящегося через весь зал по направлению к "Чайке", было весьма экзотическим. Даже безопасники, стоявшие на страже возле бессознательных пиратов, удивленно переглянулись, а Спок, выйдя ненадолго из роли хакера, поднял обе брови сразу.

Вслед за их дорогим начмедом зал с той же скоростью пересекли Первый и Второй капитаны. Возле люка "Чайки" у них произошла короткая – очень короткая – перепалка, по окончании которой Янсон, забрав у Бурана медицинскую сумку МакКоя, унесся внутрь корабля, а сам Буран медленно уселся на трап, неожиданно напомнив этим Кирку сторожевого пса.

Оставив Спока дальше методично взламывать запароленное управление плитой, Кирк поднялся на ноги и пошагал к "Чайке" с целью выяснить, что случилось и кто этот инопланетянин.

– Капитан, – ссутулившийся Первый на это обращение аж вздрогнул и поспешно выпрямился, – что произошло?

Буран отвел потемневший взгляд от неведомой точки на полу и коротко, безэмоционально ответил:

– Мы нашли Третьего. Он умирает.

***

Последующие часы слились для Первого капитана в вязкую муть непрерывного ожидания.

Вскоре после отлета энтерпрайзовцев, забравших с собой пиратов, снаружи пошел дождь, вынудив его спрятаться в "Чайку". Теперь он сидел на палубе возле люка, прихлебывая безвкусный реплицированный кофе – некоторое время назад усталость и напряжение последних дней вдруг навалились и подмяли под себя, мало что не заставляя растянуться на полу и заснуть, и пришлось дойти до ближайшего репликатора, к счастью, рабочего.

Сейчас "Чайка" выглядела жутковато-покинутой; виной тому было в первую очередь не везде работающее освещение – Второй явно всеми силами экономил энергию, щадя последний дилитиевый кристалл. И, хоть теперь беспокоиться было не о чем – с "Энтерпрайз" им любезно прислали небольшой запас дилития – окончательно оживить "Чайку", банально включив свет, никто не догадался.

Но, невзирая на это, на корабле царила образцовая чистота. Всеволод хмыкнул, представив себе Кима, со шваброй наперевес надраивающего палубу назло всем пиратам Медузы-3 – но кратковременное веселье от нарисовавшейся картины не уняло настырной тревоги за Третьего. Точнее, не тревоги даже, а незамутненного страха, сидящего где-то под ребрами – страха потерять, едва найдя.

Дождь за люком закончился, но выходить наружу Первый не спешил. Отставив недопитый кофе в сторону, он смотрел, как цветет после короткой ночи в небе такой же короткий рассвет и как хаотично пляшет по камню тень "Чайки", подгоняемая аж тремя солнцами. Говорун возле него дремал, притворяясь элементом интерьера.

Три солнца над третьей планетой... а совсем рядом, за дверями медотсека, лежит умирающий Третий... или уже не умирающий, а умерший?..

Из странной полудремы его выдернуло появление МакКоя. Буквально вывалившись из дверей медотсека, доктор на ходу содрал с рук перчатки, сунул их в карман халата. Затем решительно направился к репликатору, получил стакан с каким-то напитком, моментально осушил его и поглядел вокруг уже чуть осмысленнее.

– Как он? – спросил Всеволод.

– Жив. Но все хреново, – честно сказал МакКой, стягивая с себя халат и присаживаясь на палубу рядом с говоруном. – Сердце, легкие и еще парочку особо крупных проблем я ему подлатал, но там еще столько травм... – он с силой провел по лицу руками. – Сколько они над ним измывались?

– Четыре года, – бесцветно отозвался Первый.

МакКой длинно, витиевато и от души выругался. Первый опознал в ругательствах старый добрый петровский загиб (и где только доктор ему научился?) и криво, уголком губ, усмехнулся.

Тем временем доктор сделал паузу, чтобы перевести дух и, видимо, продолжить чихвостить пиратов на все лады, но передышка обернулась для него внезапным зевком. Всеволод понятливо махнул рукой в сторону нужного коридора:

– Каюты там. Свободны все, начиная с тр... четвертой, – поспешно поправился он.

...Помнится, они с Кимом долго привыкали к тому факту, что Третьего с ними больше нет – запинались, регулярно оговаривались... и вот все же, черт возьми, привыкли!

– Идите в медотсек, – пробормотал МакКой, поднимаясь на ноги и подхватывая с палубы халат. – Если что-то пойдет не так, сразу бегите за мной, ваш Второй ни ч-черта не смыслит в медицине...

Провожая взглядом обтянутую грязно-синей форменной туникой спину, – переодеться по вполне понятным причинам доктор так и не успел, – он ощутил, как разъедающий нутро страх начал медленно отступать. Ведь, раз МакКой оставил Норна на "ни ч-черта не смыслящего в медицине Второго", а не вызвал сменщика с "Энтерпрайз", значит, все не так уж и плохо. Значит, шанс на благополучный исход еще есть.

________________________________
Вот уж это был один из самых масштабных моих фикрайтерских экспериментов. И да, я впервые написала хэппи-энд!
Пожалуйста, оставляйте отзывы, мне очень важно мнение читателей

Как говорит Завиток—это просто апельсин!😁

#30 Лиса Мангл, спасибо большое! Я рада, что вам понравился этот фик