Машина тронулась. Она поехала к старому дому Кей, где жила её мать.
   — Ты так изменился, — заинтересованно и удивлённо сказала девушка, рассматривая образ друга за рулём.
   — Наверное. Многие так говорят. — Он пожал плечами, разминаясь. — Думаю, это влияние Олли.
   — Так ты женился? — не меняя тона, продолжила Винсерт. — На Оливии Стоун?
   — Так вы знакомы?.. Да, у нас и дети есть. Мальчик и девочка. А ты как?
   Она пыталась улыбаться, отвечая на этот вопрос.
   — Тогда, в школе, когда мне было шестнадцать, я был влюблён в тебя. Это было так глупо, а потом ещё и вся эта история с Волшебником...
   — Ну, возраст такой был, когда мечтаешь о романтике, — добавила Кейри. — Я тоже много думала о тебе, но сейчас это кажется таким... глупым, и правда.
   Она наигранно рассмеялась, и его лицо осветилось лучами солнца. Остер сосредоточенно вёл автомобиль, изредка бросая взгляды в разные стороны. Его спина, напряжённая и грубая, казалась такой надёжной в сравнении с прошлым.

   — Знаешь, ты был прав, — помрачнела Кейри. — Волшебник опасен. Из-за него столько проблем.
   — Ты о Мишель? — скромно спросил мужчина.
   — Не только, но... — Девушка ненадолго замолчала. Мысль о магии улетела куда-то. — Кстати, как она?
   — Сам не знаю, — бросил он, останавливая транспорт. — Мы с ней не были друзьями, и идти к ней без тебя... мне неловко.
   — Ты не так уж сильно изменился, — улыбнулась подруга. — Всё такой же застенчивый.
   — А ты сама на себя не похожа, — без эмоций произнёс Оунер. — Что-то случилось?
   Тишина давила снизу, автомобиль казался меньше, сжимая со всех сторон. Дыхание сбилось, тяжело стало наполнить грудь воздухом, глаза покрылись горячей влагой.
   — Нет, ничего, правда, — неубедительно прошептала Кей и, не сдержавшись, заплакала. Остер приобнял её, отводя взгляд, и она прижалась к его плечу, стискивая тонкую ткань рубашки.
   — Давай как-нибудь соберёмся семьями, — предложил мужчина.
   — Да, давай. Когда-нибудь я обязательно приеду. Обещаю.

   Кейри не виделась со своей мамой одиннадцать лет, с самого побега. Планировала встретиться примерно на пятый год, но теперь... Прошло слишком много времени, и ей просто стыдно. Нужно ли ей оправдание?
   В квартире больше не пахло ванилью, лишь сыростью и пылью. Конечно, ведь уборка была обязанностью дочери, а у матери слишком много работы.
   — Здравствуй, — поприветствовала родителя Кей. Она не была с ней близка, а эти года разлуки отдалили их до уровня просто родственников, поэтому девушка не могла сказать простое "привет".
   Женщина сидела за кухонным столом и, листая старую книгу, пила зелёный чай. Её лицо, теперь покрытое тонкими морщинками, было тёмным: солнце светило в спину, окутывая образ пламенной кривой. Услышав знакомый голос, мать подняла глаза, полные надежды и одиночества. Слабая, но добрая улыбка согрела остывшее сердце.
   — Привет, Кейри.
   Её голос охрип, словно после долгого молчания, но был полон сожаления и потухшего гнева. Наконец, сбежавшая дочь вернулась домой.

   — Прости, что бросила тебя здесь одну.
   Женщина молчала, принимая каждое слово Кей.
   — Нет, это я должна извиниться, — произнесла она, наконец. — Мне следовало уделять тебе больше внимания, ведь мы семья.
   Что-то сжигалось этими словами внутри девушки, а, может быть, так выжигалось новое чувство. Она всё понимала, но не могла изменить ровно ничего, что уже произошло. Ошибка — можно ли так её назвать? — была совершена не по её воле.
   — Я познакомлю тебя со своей новой семьёй, — заявила Винсерт. — Я вернусь, обещаю.
   Им не о чем было говорить: всё, имевшее смысл, потеряло его. В тишине они пообедали, прибрались, отдохнули. Эти простые занятия впервые оказались разделены между двумя женщинами. Впервые они обрели нечто большее, чем первоночальную цель.
   — Ну, мне пора, — тихо сказала дочь. — Спасибо за всё.
   — Приезжайте в следующий раз все вместе.
   — Конечно. Ты тоже как-нибудь приходи.
   Девушка приобняла свою мать, что не делала никогда. Они попрощались, и Кейри отправилась туда, где должна была быть всё это время.

   Столица не изменилась — изменились люди, наполнявшие сухие улицы. Лица знакомые, как знакомы все прохожие, но в то же время другие; Кей словно только сейчас начала замечать недовольных женщин с сумками, набитыми чем-то подозрительно тяжёлым, мужчин среднего возраста с редкой сединой и молодых родителей. Она чувствовала, что вся её молодость прошла мимо, была потрачена кем-то другим и без смысла. Ей не хотелось об этом думать; казалось, ещё одна такая мысль и она не выдержит. Что будет с ней, если она не выдержит, — этого предугадать не мог никто.
   Знакомый дом, второй этаж, дверь в конце коридора. Чужой коврик с надписью "Welcome", стёртая кнопка звонка. Минута, ожидание, нервы сжались в страхе. Что встретит её на той стороне? Рад ли будет Вольт? Примет ли он её? Не закроется ли дверь, наполнившись тяжёлой ненавистью, парившей в воздухе квартиры семь полных лет? Как будто это так легко простить!.. Щелчок, осторожный шаг назад, неясное молчание и вопросительный взгляд.

   — Вы чего-то хотели? — Незнакомый детский голос не был груб, но по-другому воспринять девушка его не могла. Тихое возмущение удалось подавить, что-то сжалось в груди, и она спросила у мальчика лет восьми:
   — Извини, не мог бы ты позвать своих родителей?
   Кажется, ребёнок собирался выходить на улицу, но натолкнулся на незнакомку — одной ногой он был за порогом. Его голубые глаза не залились недоверием, и он, сделав пару шагов вглубь квартиры, попросил отца подойти. Это был мужчина ненамного старше Кей, с густыми рыжими бровями и короткой стрижкой.
   — Чем могу помочь? — спросил он с акцентом, и складка на его лбу разгладилась.
   — Вы не знаете, куда переехали прошлые жильцы? — не торопясь спросила Кейри, словно боясь сказать что-то не так или быть недостаточно вежливой. Она никак не ожидала увидеть у себя дома совсем чужих ей людей, и осознание ситуации ударило в затылок. Как теперь найти Вольта? Если он не оставил контактов новым жильцам, отыскать его будет трудно. Дозвониться не получилось с самого начала.
   — Винсерт? Конечно, знаю, — радостно заявил рыжий. — Мы обменялись квартирами. Дать вам адрес?
   Девушка выдохнула с облегчением и устало кивнула. Всё обошлось благоприятнее некуда. Даже звонить мужу не пришлось. А если бы пришлось, она бы и слова сказать не смогла — настолько стыдно. От прежнего бесстыдства, с которым Кей прежде встречала гостей в одной пижаме, почти ничего не осталось. Возможно, пропуск стольких лет сделал её более замкнутой и стеснительной.

   Солнце близилось к горизонту, словно ускоряясь под напором ночи. Где-то над головой хлопали крыльями голуби, одинокие кошки лежали в тени. Воздух пропитался усталостью и вредными голосами. Запах дыма, чего-то несвежего и апельсинов разносился в разные стороны, разрываемый быстрой ходьбой.
   Кейри никак не решалась постучаться в дверь, за которой теперь живёт Вольт. Она гуляла по тихим улицам, намеренно избегая вечернего движения и шума. Девушка даже зашла в ближайший продуктовый магазин, долго сомневаясь, стоит ли брать тортик — какой уж тут праздник? В итоге, она схватила самый скромный и маленький, а на кассе её взгляд зацепился за что-то, на что она никогда не обращала внимания. Винсерт тихонько, будто испытывая угрызения совести и вину за что-то неосязаемое, прикоснулась к крохотной на вид ленточке белоснежного цвета. Ею была перевязана подарочная коробочка, совсем не интересовавшая девушку. Она, долго не думая, чтобы не вспоминать Шель, взяла её и шагнула к кассиру.
   Рядом был небольшой парк, в этот день окрашенный в десятки ярких цветов. Тени деревьев и прохожих тянулись далеко, а вскоре слились с наступившей темнотой. Здесь не было слышно завываний машин, болтовни загулявших подростков и лая бездомных собак. Все люди куда-то неторопливо шли, собравшись компаниями близких друзей. Кей смотрела на них с неясной надеждой, ожидая, что они обернутся и позовут её с собой. Она верила в то, что не одинока, что все вокруг добры и готовы помочь ей. Она мечтала о том, что ей не нужно возвращаться, что есть те, кому она нужна, что она забыла свою настоящую жизнь и что сейчас к ней подойдёт кто-то, дорогой сердцу и любимый, вырвет её из спячки и разбудит память. Тогда она вспомнит ту жизнь, где всё хорошо, где она счастлива, где ничего не произошло... Эта слабая, глупая надежда не оставляла девушку, пока она не обрела нечто большее, чем только себя.

   Кейри оставила пустую подарочную коробку без ленточки на скамье и побрела туда, где её ждали.
   Было уже поздно, но Вольт почему-то сидел за кухонным столом, словно ожидая её. Он не сильно изменился: только тёмные волосы показались жёстче, между бровей образовалась складка, а грубая кожа будто потемнела. Он выглядел одиноким и уставшим — Кейри лишь убедилась, что ему было куда труднее. От этого груз на её плечах потяжелел, слова и тело отказались ей подчиняться, как бы презирая.
   — С возвращением, — тихо, ещё не совсем веря своим глазам, произнёс мужчина, словно боясь разбудить себя ото сна.
   — Ты меня не ненавидишь? — прошептала жена, так же опасаясь разбудить мужа от этого сна. — Не считаешь, что я вас бросила? Как только жизнь пришла в движение?
   Он помолчал, не желая и слышать подобных слов. Девушка всегда знала, что он простит её, но отказывалась принимать его прощение прежде всего потому, что не могла сама простить себя. Она чувствовала вину, которой не было, но не могла избавиться от неё.
   — Не волнуйся. Наа предупредил, что ты исчезнешь до сегодняшнего дня.
   Неужели так и было? Ты не ждал до полуночи каждый день? Не сдерживал слёзы при виде похожей девушки? Не сжимался в отчаянии, скрипя зубами? Не забывал нормально питаться и спать? Мог думать о работе и заботиться о Лире, не вспоминая, что есть кто-то ещё?..
   Глубоко в душе Кей понимала, что он лжёт, но всё равно не могла отказать себе в этой вере. Она могла лишь поделиться своей ношей с ним, с самым близким ей человеком.
   Кто-то заглянул в комнату и тут же спрятался, как только заметил незнакомую женщину. Семилетняя девочка с гладкими светлыми волосами, с кровью человека и мага — это всё, что мать знала о Лире.

Глава 5. Вирус

   — Может, заберёшь сегодня Лиру после уроков? — предложил Вольт, подавая жене чашку кофе.
   — Ты уверен, что... — Она не смогла подобрать нужных слов, так и задержав дыхание. Тяжело выдохнув и стукнув ногтем по столешнице, она договорила: — Ты уверен, что я подхожу для этого?
   Он не отвечал и своим молчанием лишь убеждал Кейри всё больше и увереннее. Его спокойные глаза были убедительнее всяких предложений и словно бы твердили: "конечно". Одного этого слова хватило бы, чтобы описать всё, что желала услышать девушка: что она всё ещё достойна, что не всё потеряно, что надежда есть всегда.
   — Спасибо.
   Он спешно допил кофе, поправил пиджак и, одарив подругу одним из своих добрейших взглядов, попрощался.

   Теперь, когда её дочь в школе, а муж на работе, Кей осталась одна в своей новой квартире. Это была небольшая двушка; свободная комната досталась девочке, превратившись в детскую. Стены в ней были покрашены в бледно-салатовый цвет, краска в некоторых местах потрескалась, а в некоторых была изрисована яркими фломастерами. Детские нелепые рисунки, в которых сбывались мечты людей, здесь содержали лишь одно — семью. Семью, в которой счастливы все: дочь, отец, мать и странное крохотное существо рядом с ними. Сколько Кейри не вглядывалась в эти неаккуратные черты, разобрать, кто же это, не могла. Затем, отлипнув от края стены, она подошла к письменному столу. Казалось, он слишком огромен для такой маленькой девочки, как Лира. На его поверхности было чисто, как и во всей комнатке, — за такое чудесное воспитание девушка готова была боготворить своего мужа — только половину его занимала большая металлическая клетка. Как только Винсерт подошла к ней, миниатюрная тюрьма задрожала, издавая жуткий скрежет и треск. Тогда девушка почувствовала и неприятный запах, исходящий от подстилки из опилок. Из пластмассового страшно обгрызанного домика выбежала белая крыска с красными глазками-бусинками и вцепилась в стальные прутья, повиснув над землёй. Её дёргающийся носик устремился в сторону человека, а длинный розовый хвост замер, изображая кривую дугу. Гостья лишь вздрогнула от неожиданности, но прикасаться к грызуну не решилась.