- Перед каждым праздником, да и в праздник тоже, все юмористы по телевизору рассказывают вам, женщинам, что собой представляет мужчина и как его необходимо использовать в домашних условиях. Особый акцент они делают на переноске тяжестей, стирке постельного белья, мытье полов, чистке картофеля и вообще на тех видах работ, где ум может начисто отсутствовать. И так как это повторяется довольно часто, а перед женским днем доходит почти до откровенных оскорблений, то мы уже привыкли и особых иллюзий относительно себя не питаем. Поэтому, Наташенька, не стесняйся.

Так звонко и весело я никогда не смеялась, и не потому, что он был остроумен, а потому, что все располагало к радости, радости жизни.

Отсмеявшись, я предложила:

- Давай сегодня и завтра отдыхать, а там посмотрим.

- Хорошо, - согласился капитан, - тем более что настало время обеда.

Мы накопали картофель, сорвали чеснок, лук, укроп, петрушку, в теплице - огурцы и несколько помидоров. Когда выложили все это на стол, то капитан восторженно воскликнул:

- Ну и натюрморт!

Обед приготовили быстро. Капитан удивлялся вкусу розовых помидоров.

- Натуля, они абсолютно сладкие, я ел сладкие помидоры, но такие... Сколько же в тебе достоинств, дорогая.

- Ты мне льстишь?

- Что ты, это комплимент чистой воды.

Но когда я принесла картофель со сливочным маслом, чесноком и укропом, капитан только развел руками и, демонстрируя, как это вкусно, быстро съел свою порцию. На мгновение по лицу скользнула тень грусти.

- Это блюдо напомнило мне отца, он тоже заправлял картофель чесноком и укропом и подчеркивал, что так готовят только в Украине.

Я не знала, что говорят в такие минуты, и сидела молча.

- Прости, Натуся.

Он обнял меня, я положила голову ему на плечо.

На следующий день капитан с шести утра ворожил в бане. Я вяло (на дворе был туман, и давление мое было ниже нормы) занялась приготовлением завтрака и созерцанием неубранного и по-осеннему уже неприглядного участка: особенно пострадали грядки с клубникой: трава на них как-то по-особому вызывающе тянулась к небу, словно в последний момент пытаясь наверстать то, что ей не давали в течение всего лета. Что ж, всему свое время! Когда завтрак был почти готов, в дом зашел сияющий капитан:

- Наташенька, я все проверил. Баня чудесная, в сарае я даже обнаружил березовые веники.

- Но мы ведь не будем с самого утра мыться, - испуганно спросила я, превозмогая легкое головокружение.

- Конечно, нет. Чтобы хорошенько согреть баню, необходимо несколько часов. Наташа, ты сегодня бледная, как ты себя чувствуешь?

- Наверное, давление немного упало, сейчас чай с элеутерококком выпью, и все пройдет.

- Надо измерить давление, а вдруг у тебя повышенное, а ты собираешься принимать элеутерококк.

- Но, мой капитан, на даче есть аптечка, но тонометр отсутствует, - с улыбкой заметила я.

Ничего не ответив, он ушел в гараж и вскоре вернулся, держа в руках маленькую деревянную линейку. Я недоуменно смотрела на озабоченного капитана.

- Садитесь, больная, - и, легонько взяв за плечи, усадил на стул. Затем, приложив линейку от запястья к локтю, поднес к ней иголку на нитке.

Медленно двигая иголкой над шкалой линейки, капитан произнес:

- Да, давление действительно пониженное: девяносто на шестьдесят.

- Как ты определил? (Это действительно было мое давление в таком состоянии, и он не мог его знать).

Капитан, согнав с лица улыбку, которой он отреагировал на мой вопрос, коротко объяснил:

- Видишь, родная, когда я вожу над линейкой иголкой, она раскачивается, а над цифрой шесть сантиметров и девять - вращается, значит, твое артериальное давление 90×60.

Удивительно, но иголка на нитке вела себя так, как объяснял капитан.

Ничего не ответив, он ушел в гараж и вскоре вернулся, держа в руках маленькую деревянную линейку. Я недоуменно смотрела на озабоченного капитана.

- Садитесь, больная, - и, легонько взяв за плечи, усадил на стул. Затем, приложив линейку от запястья к локтю, поднес к ней иголку на нитке.

Медленно двигая иголкой над шкалой линейки, капитан произнес:

- Да, давление действительно пониженное: девяносто на шестьдесят.

- Как ты определил? (Это действительно было мое давление в таком состоянии, и он не мог его знать).

Капитан, согнав с лица улыбку, которой он отреагировал на мой вопрос, коротко объяснил:

- Видишь, родная, когда я вожу над линейкой иголкой, она раскачивается, а над цифрой шесть сантиметров и девять - вращается, значит, твое артериальное давление 90×60.

Удивительно, но иголка на нитке вела себя так, как объяснял капитан.

P.S: (Нечаянно повторно написала)

- Откуда такие познания?

- От отца, Наташенька. Старшее поколение всегда знает то, от чего младшее отмахивается. - Последние слова он говорил у плиты, заваривая мне чай. - И давай договоримся: когда мы вдвоем, то еду готовлю я.

- А я чем должна заниматься?

- При склонности к пониженному давлению необходимо встать не торопясь, сделать комплекс упражнений, желательно на воздухе и принять контрастный душ.

- Б-р-р! - содрогнулась я, представив себя под холодным душем. Нет, лучше чай с элеутерококком.

Капитан, ничего не ответив на мое "б-р-р", налил в чашку чай, а в блюдце положил размельченный грецкий орех с медом.

- Наташа, орехи с медом поднимают давление, я взял это как общеукрепляющее и вижу - не зря.

Мне было неловко от такого внимания. Единственное, что меня успокаивало, - это то, что капитан заботился обо мне естественно, без нарочитости, не требуя ответной благодарности.

* * *

А вечером была баня.
Мыться вдвоем с капитаном мне не хотелось, стеснялась. Как представлю себя с мокрыми волосами и красным распаренным лицом, да и вообще... вся, как на ладони, так и настроение падает.

Погода испортилась, моросил мелкий дождь. Я смотрела в окно, как капитан проворно входил в баню и выходил из нее, любовалась его широкими плечами, русыми взъерошенными волосами, узкими бедрами. Да, я была в таком возрасте, когда могла оценить мужскую красоту.

" Ну какую же придумать отговорку? Подумаешь - баня! Если так любит париться, то пожалуйста. А я самовар поставлю, чай приготовлю... с травами. Может быть, сказать, что голова болит или просто не переношу жару. Нет, ни за что не пойду с ним мыться".

Наконец, капитан зашел в дом и весело сообщил:

- Наташенька, баня готова.

- Мой капитан, мне что-то сегодня не хочется париться, - неуверенно начала я, да и голова с утра болела. - Ты иди мойся, а я чай приготовлю, - не глядя на него, добавила я.

Капитан вначале посерьезнел, а затем провел по переносице средним пальцем правой руки, и в глазах его появилось лукавое выражение.

- Натуся, ты забыла, что я твой доктор, а доктора не стесняются. Кроме того, баня всегда входила в комплекс процедур при простудных заболеваниях, так что, радость моя, сама пойдешь, или я отнесу тебя на руках.

- ?

- Натуленька, вести себя я буду прилично, ну, что мне взять для тебя? - с этими словами он обнял меня, легонько поцеловал в губы и произнес: - Я люблю тебя.

Сердце женщины - воск, и стоит ее прилоскать, как она тут же забывает о принятом минутой раньше решении.

В бане капитан парил меня, чем-то растирал, окатывал прохладной водой и опять парил. И все это с такой нежностью, лаской, что я где-то в глубине души позволила себе поверить в его любовь. Сам он парился отчаянно - двумя вениками, и когда я остывала в предбаннике, то слышала звуки их ударов в раскаленном воздухе. В дом капитан внес меня на руках, но в тот вечер он ко мне не прикоснулся.

- Отдыхай, родная. Баня - это тяжелая нагрузка на организм.

* * *

Несколько минут мы лежали молча, спать не хотелось, в теле была приятная слабость и умиротворенность, как всегда после бани.

- Наташа, я не верю в свое счастье, укуси меня, по-моему, это сон.

Я легонько укусила его в плечо и засмеялась.

- Ты смеешься, а я год сходил с ума, - быстро поцеловал меня, чтобы предупредить вопрос, - и готов признать восхитительным того вора, который украл твои документы. Впервые я увидел тебя в Витебске, в театре. Так как я был в командировке и моя гостиница находилась напротив театра, то вопрос вечера был решен. Почти каждого мужчину в театре интересуют буфет и красивые женщины. Хочу отметить, что буфет оказался уютный: приглушенный свет, дизайн в стиле модерн, оживление у стойки создавали комфортное состояние посетителей. Изучив меню, стал разглядывать публику: в основном были командированные - это было видно по их усталым, но спокойным лицам; одеты довольно небрежно для театра, да и погода на улице желала лучшего: целый день и вечер моросил холодный, безрадостный дождь, поэтому буфет казался еще уютнее и желаннее.

- И вдруг вошла ты. Никогда мое заждавшееся любви сердце так не замирало. Я не видел тебя раньше, но было такое впечатление, что мы хорошо знакомы. Ты была именно такой, какой я представлял себе в грезах.

- Фантастика! Сон! Но это было наяву. Ты прошла к столику в дальнем углу, где стояла чашка кофе и лежала пачка сигарет, видимо, ты там раньше сидела. Я сел за столик напротив - рядом сесть не решился - и стал тайком разглядывать тебя. И чем дольше разглядывал, тем больше ты мне нравилась. Наташенька, ведь ты красавица, ты драгоценный камень в скромной, но дорогой оправе. Высокий мраморный лоб, прямые платиновые волосы, одна только непослушная прядь, которая падает тебе на лицо и которую ты безуспешно пытаешься заправить за правое ухо, может свести с ума даже женоненавистника; светлые, почти прозрачные с льдинкой глаза, а губы... - чуть припухшие, очего лицо и вся внешность выражали недоумение: почему я здесь?

- И я думал тогда: "Почему она здесь? Откуда? Земная ли вообще?"

Я лежала рядом, и его слова были тем бальзамом, который лечит, успокаивает и делает молодой любую женщину. Владимир? Да, Владимир, мой бывший муж (до сих пор не могу привыкнуть к слову "бывший"), отец моих детей, что он говорил в такие минуты?! "Лежишь как бревно. Хоть бы пошевелилась. И что ты за баба, у тебя даже бедер нет, какие-то две доски". Я сжималась вся от его слов, комок стоял в горле, но молчала и горько думала: "Да, Бог обделил меня округлой и пышнотелой фигурой, но зато у меня спортивная фигура, о которой мечтают многие женщины. Хоть и грубо, но Владимир прав - бревно". Позже, значительно позже, когда я была уже одна и узнала других мужчин, поняла, что мой "бывший" был мужчина "ниже среднего", но хотел был суперменом, и, чтобы скрыть разочарование собой, а может быть, оправдаться, он бесцеремонно сваливал на меня все свои неудачи. И я несколько лет мужественно несла этот крест.

Хлоп-хлоп вам. Честно, не понимаю, почему никто не комментирует. Мне нравится, продолжайте!