Кротость и вкрадчивость Анастасии понемногу растапливали сердце Эжена. Нет, он по-прежнему не был влюблен в княжну, но она стала ее близким другом. А это было именно то, что ему необходимо в данный момент. Княжна же вовсе не собиралась довольствоваться ролью друга, но считала, что это лишь ступенька к главной целе. Она готова была ждать, столько сколько потребуется...

Что касается Мари, для не ежеднемные уроки превротились в сладостное мучение. Ее неодолимо влекло к графу Анджею. Каждый раз когда на нее обращался взгляд этих чарующих карих глаз, ей казалось, что она утопает в какой-то темной пучине...Но мучением это было потому, что граф продолжал держаться с нею вежливо, галантно, но все же отстраненно. Эта отстраненность чувствовалась в каждом его движение, взгляде, она придавала ему еще большее таинственное очарование, но девушку мучило то, что она никак не могла доискаться причины этой отчужденности.

Что же скрывается в глубине этих прекрасных глаз? Этот вопрос преследовал Мари даже во сне.
Разгадка нашлась внезапно.
Однажды, тихим воскресным днем Мари и Анджей как обычно занимались в гостинной. Утром приезжала княжна Анастасия и приглашала всех на воскресную службу в храм, но Мари на отрез отказалась, в ее памяти еще были свежи воспоминания о службах в монастыре. В итоге, один лишь Эжен, к немалому удивлению Филиппа и всех остальных, вызвался сопровождать Анастасию. Филипп же отправился на воскресную ярмарку, вместе с экономкой, ему, вдруг, захотелось на последок еще что-то купить для родных.
Мари и граф Валевский остались в доме одни.

Граф решил устроить своей ученице что-то вроде диктанта и, стоя у окна дикламировал польские стихи. Пошел редкий мелкий снежок. Граф неотрываясь смотрел на этот снежный пух тихо покрывающий каменную мостовую. Его голос звучал все тише и, наконец, смолк. Анджей погрузился в какие-то только ему извесные воспоминания.
Мари тихонько отложила прибор и тоже подошла к окну. Она украдкой разглядывала точеный профиль и у нее перехватило дыхание...

-Граф...-прошептала девушка сдавленым от волнения голосом.
Анджей повернулся к ней, он был необычно бледен, глаза стали непроницаемыми.
-Мари, пожалуста, не надо...-его голос прозвучал как-то странно, но в чем была эта странность девушка не смогла уловить.

-Граф, я...Я хотела сказать Вам, что я...-пролепетала Мари, но Анджей не дал ей договорить.
-Мари, я знаю что Вы хотите мне сказать. Не надо... Это все пустое...Проситите меня, но это не возможно.
Слезы, горькие слезы гнева и досады выступили на глазах девушки.

Она отвернулась, пытаясь скыть эти слезы. Немного помолчав, Мари глубоко вздохнула и, желая сменить тему, спросила как ни в чем не бывало:
-Я давно хотела спросить, что это за девушка на портрете?
Мутным от слез взглядом она взглянула на большой портрет, висящий над камином. На нем была изображена сидящая в кресле девушка с длинными светлыми волосами, фарфоровым личиком и ангельским взглядом.
Анджей тоже посмотрел на картину. В глазах появилось странное выражение: смесь умиления и невыносимой боли.
-Это Гражина-моя невеста.
-Ах вот оно что.-съязвила Мари.-Красивая, даже очень.-в ее словах было столько яда, что, казалось, его хватило бы на несколько гремучих змей.
-Она умерла.-продолжал граф Валевский, словно не слыша ее слов.-Всего за несколько дней до свадьбы, упала с лошади и сломала шею.

Мари теперь смотрела на него широко открытыми от ужаса глазами.
-Граф, простите, я не хотела...
-Мари, я должен был Вам все раньше объяснить. Я не должен был допустить, чтобы Вы...полюбили меня. Я не хочу причинять Вам боль, Вы и так слишком много перенесли и я просто не имею права причинять Вам боль. Но я не могу...Просто не могу ответить Вам взаимностью.

Это было как удар кинжалом в самое сердце. Острая боль, помимо воли пронзила все ее тело. Подчас душевная боль бывает намного острее телесной и ощущается, почти, физически. Слезы закипели в глазах, к горлу подступил липкий, мешающий говорить, ком. Что же ей теперь делать?
-Простите граф, у меня что-то разболелась голова.-выдавила Мари.-Давайте отложим наш урок. И...простите мне мою бестактность, я не хотела...
Мари вышла из гостинной. Ноги подкашивались, рыдания подступали все отчетливее, больше нет сил сопротивляться...

"Господи, лучше бы я осталась в монастыре! Лучше бы я умерла там!"
Девушка поднялась по лестнице и, войдя в комнату, заперла дверь на ключ.