Я тяжело выздоравливала. Иногда, выплывая из спасительной бессознательности, я видела перед собой полузабытое лицо бабушуи и, хныкая, жаловалась ей на то, что у меня все болит. Та ласково обтирала мне лоб холодным полотенцем и пела песенки, убаюкивая, потом поила бульончиками и какими-то отварами, пахнущими солнечными лугами. Я покорно все пила, пока снова не проваливалась в черноту.
«Бабушка!» – постоянно спрашивала я «А Димку ты не видишь?»
Она качала головой, и я радовалась...значит, это я умерла, а не он, раз я общаюсь с покойной бабулей.
А однажды я проснулась совсем.
Осмысленно оглядела свою спальню, первым делом сунула руку под подушку и облегченно вздохнула, нащупав толстенный том Библии ведьмы.
Я встала, покачиваясь, накинула халат и пошла вниз. Зверски хотелось пить.
В кухне я расслышала голоса и нахмурилась.
Кто бы это мог быть?
За маленьким столиком для завтрака у окна сидела баба Грапа и Грицацуева, замолчавшие при моем появлении.