Глава 4
Этим и закончился последний день сентября.
Я сделал уроки. До этого я их делал раньше, а теперь бросал портфель, обедал и шел за Лили. Не думал, что ей из-за меня приходиться потом сидеть до полуночи за уроками... Она-то не я – делала все уроки.
Правда, потом я смекнул и мы стали выполнять их вместе, а потом гуляли.
Шла уже середина октября – а мы с Джоном так и не помирились. Он делал вид, что не замечал меня. Я сильно страдал без лучшего друга, как бы то ни было. Все-таки, столько лет вместе, столько пережили.
– Поговори с ним, – сказала однажды Лили, когда мы писали сочинение.
– Он даже не будет меня слушать! – возмутился я. – И вообще, он сам виноват, а я извиняться должен?
– Просто растолкуй ему... – мягко сказала Лили.
– Бесполезно, – я махнул рукой.
– Я же все вижу – тебе без него плохо.
– Не очень уже. И не будем ссориться.
Она пожала плечами и мы продолжили.
– Ему тоже плохо без тебя, просто ему стыдно за свою ошибку, он боится, что ты его не простишь. Сделай первый шаг, – произнесла Лили и перевернула страницу тетради.
Я ничего не ответил, но понял, что она права.
***
Я не напоминал ей о том скоропалительном уходе, как бы мне не свербело. Она тоже не упоминала.
Выходные проходили просто супер. Каждую субботу мы гуляли в том самом сквере, играли в догонялки, обсыпали друг друга золотыми листьями, собирали гербарии...
В прошлую субботу, во время очередной прогулки, я залез на старый лысый тополь и вырезал складным ножом: "Чарли + Лили=любовь. Вместе навсегда и ничто не сокрушит нас! 25.11.14, Бокфот"
Эта надпись и по сей день сохранилась. Обветренная, изъеденная древоточцами, но есть.
И вот, в начале декабря, я зашел как обычно за Лили. К ее диковатому дяде я привык, хоть и испытывал к нему сильную неприязнь и отвращение.
В школе я заметил у нее на руке синяк и два кровоподтека, которые я заметил, когда она неосознанно закатила рукава свитера.
– Это что еще такое? – спросил я. – Откуда?