#31 Макс Стар, по нашим ценам,проще комаров насушить,чем заработать....

#32 Алатиэль, Без базара приносишь в зоопарк и говоришь я в 48 павильон

Просто не возможно оторваться, браво

проду

–Ну уж нет.– смиренно отозвалась я –Не надо к Оксане строго относиться. Она и так наказана, бедняжка.
– Вот это я понимаю, дочка.– умилилась Святоша.
«Погодите» – мстительно подумала я– «Она у меня еще попляшет!»
–Так, может, продолжим? – я вся горела трудовым энтузиазмом.
– Какое там.– махнула рукой Галина –Настроя нет совершенно. Вы уж фото Настеньки с собой заберите, дома поработайте с ним, да завтра еще раз соберемся, также к девяти.
–Дело говоришь, Галина.– согласились мы.
Ведьмы быстренько разъехались. Я осталась.
–А ты что задержалась? –приветливо спросила хозяйка– Дело есть?
–Так не оставлю же я у вас Оксану. –помялась я –Вы мне ее в машину занести не поможете, домой ее отвезу?
–Конечно помогу.– согласилась Галина.
Вдвтем мы уложили Оксану на заднее сиденье, и я аккуратно довезла вражину до ее дворца. У дома ее я сняла с Оксаны оковы сна и безцеремонно ее потрясла. Та со стоном открыла глаза.

–Чего тебе?
–Охранки с дома снимай, заносить тебя буду.– велела я.
Она вытянула голову, увидела в окошко свой дом и, прошептав несколько слов, снова упала на подушки.
–Ну? –поторопила я ее.
–Все, сняла уже. –слабо ответила она.
Я вытащила врагиню и легко занесла ее в дом. Кстати, я так и не заперла ни одного замка со своего прошлого визита, все двери стояли настежь. Слава богу, что никто сюда не сунулся.
Излишне не церемонясь, я сгрузила Оксану на ее кровать. Она слабо застонала и открыла мутные глаза.
–Ну и зачем ты это сделала? – сурово спросила я.
–Тебе не понять... –бормотнула та – Ты в нищете не росла.
И она снова отрубилась.
Ах, мне не понять!
Как легко мы свои поступки приучились скидывать на тяжелое детство. А у кого оно было безоблачным?
Потихоньку зверея, я вспомнила, как смеялись надо мной в школе – я была одета буквально в обноски. Папина зарплата моментально пропивалась, а на мамину учительскую получку мы должны были жить всей семьей. Причем папик, когда ему требовалось горячительное, был ловок, хитер и дьявольски умен, разыскивая припрятанные мамой деньги. Понятное дело, что в этой ситуации стоял только один вопрос– что мы завтра будем есть?
Не до нарядов было. И не до деликатесов. И мне после этого говорят о нищем детстве?

:

Я решительно подошла к столу, ища ручку.
Оксана явно увлекалась рукоделием– весь стол был завален нитками, бисеринками, иглами и крючками. Но ручку я там все же нашла, и даже почти чистый листок. Посмотрев на бессмысленные каракули, похожие на химтческие формулы, я перевернула лист и написала:
«Оксана!
Хоть ты и поступила со мной очень не хорошо, я тебя прощаю за это. Знаю я, зачем тебе нужна была моя книга. Оставляю тебе этот заговор, клянусь, ни одной буквы я в нем ни убавила, ни прибавила по злобе.
Однако отныне мы враги.
Саша»
Ниже я написала обряд на комариного царя и положила записку на столике около кровати. И спокойно поехала домой.
Книга, как ни в чем не бывало, лежала в моем рюкзачке, наполняя меня тихой радостью.
В заговоре я и правда ни слова не поменяла. Просто забыла написать, что следует двадцатую часть всей прибыли отдать на благотворительность, иначе отнимется десять лет жизни.
Ну что ж, мне уже 28 лет, и неудивительно, что склероз дает о себе знать. К тому же Оксане всего тридцать семь, и я с высоты своих лет не видела особой разницы между тридцатью и сорока семью. Уже сейчас у нее были глубокие морщины, лишний вес, общая неухоженость – она должна быть мне благодарна, любители 47ми летних женщин на это смотрят гораздо снисходительней.