Девять месяцев я оберегал ее, терпел, старался исполнять любое ее желание. Я видел, что она пыталась не трепать мне нервы, но у нее все равно это не получалось. В те моменты, когда я хотел взорваться, взбунтоваться, я напоминал себе, ради чего все это и тушил себя.
12 июня:
Ночью я проснулся оттого, что меня непрестанно тыкали под ребра.
- Стослучилось? - пробормотал я, как пьяный и зажег настольную лампу.
- Чарли...
Лили сидела на кровати и смотрела на меня. Совсем не сонная, лицо горит каким-то возбуждением.
- Я хочу пиццы!
- М-да?
- Да, с бананами!
- То есть, ты хочешь фруктовой пиццы? Ну что же... ладно... - я почесал ребро и откинул одеяло.
- Да нет же! - она надавила мне на плечи, тем самым уложив снова на подушку. Казалось, ей было очень важно, что бы я правильно ее понял.
- Морской пиццы! С кальмарами, мидиями...
- Водорослями...
- Ну Чарли! Я же умру, но очень хочется...
- А бананы обязательно?
- Без них можешь даже не приносить ее...
– Ладно...
Принес. Нашел. Купил. Отрыл эту пиццу в два часа ночи. И бананы тоже.
Что? Порезать сверху? Но зачем? Хорошо-хорошо...
Порезал...
Что? Ахах, очень мило! Съела все оливки с пиццы и сказала, что она удовлетворена. А как же кальмары? Мидии? Бананы в конце-концов?...

– Съешь сам, - ответила она, облизывая пальцы.
Я ответил, что не буду. Пускай остаются - вдруг ей снова приспичит. Но она заявила, что одна мысль о бананах провоцирует у нее позывы на рвоту, поэтому, я должен их съесть сам и прямо сейчас.
Как вы думаете, чего ей захотелось через час с четвертью?.
23 июня:
– Ты когда домой? – раздался в трубке любимый голос.
– Уже все, сейчас во дворике с коллегой общаюсь. Скоро буду дома!
– Ты куришь что ли? – прохрипела она в трубку.
– Нет...
– А кто там рядом курит?
– Карсуэл... А откуда ты…
– Скажи ему, чтобы прекратил или отойди! Кхе-кхе!
Что? Каким образом, дым, выпускаемый Родериком Карсуэлом может попадать в легкие Лили?.. Абсурд! Но отбежал на приличное расстояние, потому что кашель в трубке усилился.
– Тут нет?
– Вроде бы нет... Терпеть не могу сигаретный дым! И не стой с ним больше, когда со мной разговариваешь..
****
Когда я называл ее милым колобком, то в меня обязательно летела подушка или диванный валик, а то и полотенце или прихватка.
– Ты посмотри на себя! Это же ужас! – я начал смеяться после этих слов. Лили же показывала на меня двумя руками и с наигранным возмущением продолжала:
– Ты после свадьбы разжирел совсем как мартовский кот! И морда такая же довольная, как у кота… Раскормила я тебя пирожками да запеканками!
Я засунул под рубашку подушку и приложил руку ко лбу:
– «Я толстая…»
– Роджерс! – она сдерживала усмешку.

– Ой, мне хочется абрикосов с рыбой…Да, и присыпьте бергамотом…
– Ты сам напросился! – взорвалась она и подскочила к дивану, где я развалился.
– Ты просто круглая! – успел крикнуть я и закрыл лицо, потому что она начала меня бить подушкой по всем местам, куда могла достать.
– Это ты толстый!
– Согласен! – прохрипел я под натиском жены, – Когда я недавно наклонился завязать шнурки, то почувствовал, как мне мешает что-то... Живот из ремня вырывается, как тесто из кадки!
Лили застыла и перестала меня щипать, а потом начала хохотать, полностью на меня повалившись…
***
– Хочу апельсинов....
– Нельзя. Аллергия может начаться..
– А я хочу! Это нельзя, то нельзя, туда не ходи, одна не езди... обложи меня еще ватой!
***
– Что это на тебе?
– Клетчатая рубашка.
– Ужас.
– Но ее ты купила!
– Смени ее! А то у меня голова кружиться начинает от этих пестрых клеточек...
***
– Чарли...
– Что?
– Мне скучно...
– Ночь вообще-то...
– Я знаю, какое время! Развесели меня...
– Э-э-э...

– Зануда! Ты всегда был таким?..
– Заходит мужик в бар...
– Фу, спиртное... давай другой...
– Теща дарит зятю два галстука....
– Нет, не надо про маму!
– Встречаются заяц и волк...
– О, давай!
– Так вот, заяц принаряжен, машина в кустах стоит, на шее цепь золотая... и волк спрашивает:,,Заяц, где это надыбал?,, а тот ему...
– Нет, конец будет несмешным...
– Смешной! Я первый раз услышал, смеялся, ты дослушай..
– Мне лучше знать! Давай лучше сказку...
– Жила-была супружеская пара. Муж был врачом и скучным ослом, а жена была красавицей и непревзойденным лаборантом....
– Как мы с тобой.... Стой! Ты не осел! А я не красавица! Вот зачем ты это сказал? Все испортил!
Она вдруг начала плакать.
– Прости. Сама себя не узнаю. Ужас. Бедный мой, бедный... – она уткнулась в подушку. Затем снова встала и начала меня целовать. Места, куда она целовала стали гореть.
– Прости меня! Я больше не буду!
***

Проду!

Проду

Поликлиники, ходьба по магазинам, коляски, игрушки, ползунки, ремонт и подготовка детской, полусъеденные, полувысушенные мои мозги...
Я очень обрадовался, когда УЗИ показало, что у нас должен был родиться сын.
Правда, я до сих пор не понял, как это произошло. Командировка… Бэзил? Да нет! Конечно, нет! Это мне лечится надо…
Лили отвечала только: "Бог услышал мою горячую, полную слез молитву".
Мы решили назвать его Себастьяном в честь его прадеда.
Лили наслаждалась своим положением, я делал с отцом и Терри ремонт в детской, тесть помогал чем мог… Время шло и ничто не предвещало беды.
***
И вот, шла 39 неделя. Лили нервничала и постоянно умоляла быть рядом с ней на всякий случай. Но, похоже, она не нервничала столько, сколько я. В мою душу закралось страшное чувство тревоги и оно постоянно грызло меня. Я не мог от него избавиться.
10 ноября (эта дата была вырезана острым ножом у меня в памяти), в холодный и ветреный день, утром сонный я готовил здоровый завтрак – салат. Скинув в миску огурцы, я кое-что вспомнил и заглянул в холодильник. Фух, томатный сок еще остался! Во время беременности Лили литрами его пила.
Я достал его, чтобы он согрелся.
В коридоре зашаркали тапочки.
– Доброе утро, дорогая! – воскликнул я, и с силой сбросил с себя дремоту.
– Ммм...
Она была спальной рубашке и с взлохмаченными волосами. Она передвигалась медленно, иногда держась за стены.
– Садись, – я помог ей сесть, – как самочувствие?
– Странное чувство...
– Что? – тут же взволновался я.
– Мне приснилась девушка, которая отбирает нашего Себастьяна у нас… И это уже не первый раз, – добавила она, наливая себе сок.
Я особо не верил в сны, но тут сильно испугался, но виду не подал:
– Это просто сон. Наш Себастьян всегда будет с нами.
Я улыбнулся и поцеловал ее.
– Я надеюсь…
– Ну, что за настрой? – спросил я, – не переживай, родная! Потом мы будем смеяться над этим сном! Все будет хорошо!
Она улыбнулась.
– Спасибо тебе…

– Завтракай, а я на работу! – я убежал переодеваться и из спальни продолжал говорить:
– Вызови такси! Сама не ходи! И обратно тоже! Тут три дня и тебя на сохранение положат уже. Обещаешь, что не будешь никуда лететь и спешить? – спрашивал я, завязывая галстук.
Она рассмеялась:
– Обещаю, любимый! Сделаю все, что скажешь.
Чмокнув ее на прощание, я отправился на работу.
До 3 часов дня все шло хорошо, хотя постоянно присутствовало чувство необоснованной тревоги.
Когда я проводил осмотр миссис Гибсон, как вдруг мое сердце, словно ножом пронзили. От боли я согнулся в три погибели, держась за грудь.
– Доктор, что с Вами? Вам плохо? Мистер Роджерс! Кто-нибудь! – стала звать на помощь перепуганная пациентка.
Боль от сердца разрасталась по всей грудной клетке и мне становилось все труднее дышать. Каждый глоток воздуха был равноценен глотку сухого, горячего, острого пара.
Ноги подогнулись, спустя мгновение я стоял на коленях, а потом почувствовал щекой холод пола…
Когда я очнулся, я понял, что все еще нахожусь в своем кабинете и лежу на кушетке. Надо мной склонился бородатый Тейлор, мой коллега и санитар Сэм.
– Чарли, ты как? – обеспокоенно спросил Тейлор.
Я втянул воздух, чтобы ответить, но тут же зашелся в приступе неудержимого кашля.
– Откройте окно! – приказал Тим Тейлор.
Сэм бросился к окну и открыл задвижку. В комнату тут же влетел холодный ветер и снес пару бумаг с моего стола.
Голова гудела непонятно отчего, легкие то скручивались в трубку, то принимали столько воздуха, что казалось, будто они вот-вот лопнут.
– Асфиксия? – обеспокоенно спросил Сэм, глядя на меня.
Кашлять я почти перестал, только воздух стал другим для меня. Затхлым. Тяжелым. Каким-то плохо усваемым.

– Закройте окно, с помойки что ли несет… – прохрипел я, вытирая лицо. Оно оказалось мокрым.
– Ничего такого нет, Чарли, – Тим присел рядом, видя, что я поднялся с подушек и свесил ноги, потирая грудь. Галстук был снят, а воротник расстегнут. – Нормальный воздух, – он потянул носом, – нет, свежий, хороший… Что случилось?
– Не знаю, – отчего-то смущенно пробормотал я. Меня начала бить мелкая дрожь, как после гриппа.
– Сэм, налей еще воды, будь добр, пусть попьет…
– Не хочу, не надо, меня вырвет…
– Ну полежи…
– Нет! Мне надо уйти.
Что-то гнало меня к жене.
– Никуда не пойдешь, ты хочешь снова от удушья посинеть?
Я умолк, а потом:
– Я пошел, – и уже приподнялся с кровати. Тейлор встал и попытался меня усадить обратно.
– Ну куда тебе? Скажи.
И тут же зазвонил мой мобильный.

Проду!!!