- Я всё слышал, - заявил я, когда мы втроём уселись на диван. В воздухе пахло пылью. Шира поникла и, казалось, совсем не была удивлена. Паренек хотел что-то сказать, но передумал. Я не знал ни что говорить, ни что думать, ни что делать. Ситуация казалась бессмысленной и... дурацкой, что ли.
- Кажется, я облажалась, Эрик, - прошептала Шира, не обращаясь к кому-то из нас, будто разговаривая с тем, кого я не способен был видеть.
- Я думала, люди глухие и слепые. Думала, вы другие. Но вы меня разочаровали. Поздравляю! Вы победили! - она сходила с ума, пыталась что-то понять, но не могла. Что-то её тревожило, не могло отпустить. Или это она не могла отпустить что-то или кого-то. Я хотел бы ей посочувствовать, но не мог. Слишком мы разные, слишком трудно мы находим общий язык, слишком глубоко мы погрязли в своих ямах, слишком долго не видели настоящий мир и слишком долго дожидались доверия и поддержки окружающих.

- Окей, окей... - обратилась ко мне Шира, еле-еле сдерживая свои душевные порывы. - Я вам всё расскажу. Всё про этот мир. Про эльфов.
Мы с Брайном приготовились к долгому рассказу, из которого мы мало что поймем, скорее всего. Но в девушке что-то изменилось. Она стала более отстраненной и замкнутой, это объяснение стало для неё лишь обязанностью, долгом.
- Если не хочешь, мы не заставляем, - попытался я её отговорить, но вмешался Брайн и заявил о своей любопытности. Наверно, фанат фантастики и фэнтези. В его возрасте все любят такое.
Следующий час я слушал сдержанную речь Ширы. Она рассказывала о трех формах, которые душа может принять после смерти; об эльфах, их жизни, в частности, в этом лесу; и, наконец, о Хранителях Хаоса. Сложные для понимания моменты она объясняла по несколько раз, акцентируя наше внимание на важных деталях. В речи этой девушки слышались нотки печали, уверенности, тревоги, горечи и вдохновения, как бы странно это не звучало.
Что за бред.

Я понимаю, что она говорит правду, не врет, понимаю, что она хотела избежать этой ситуации, хотела не втягивать нас в это, хотела скрыть это от нас. Но я не могу поверить даже в такую правду.
Вскоре после этого Шира отпустила паренька домой, договорившись о встрече. Меня же ждал ещё один разговор. О, как же я устал! Хочется укутаться в одеяло и уснуть. Так не хочется ждать конца этого дня! Почему именно со мной всё это происходит? Почему не могу я жить как все?
Моя гостья встала напротив меня, и мне ничего не осталось, кроме как поднять свои измученные глаза на неё. Её взгляд всегда погружал меня то ли в смутное счастье, то ли в грёзы отчаяния. Как же понять, что сделало её взгляд таким? В нем были и капли любви, и доли печали, и мучительная скорбь, исполосанная кроткими секундами безумной боли, вперемешку с детской беззаботной радостью. Такой взгляд не мог быть у человека. Не могла она впитать в себя столько чистой, прозрачной, искрящейся надежды и нежности. Я задыхался в её глазах.
- Прошу, выслушай меня, - взмолилась девушка со слезами на белом личике и рухнула на колени. - Я больше не могу... пожалуйста, молчи! Исчезни, но выслушай! Я... разрушила, всё, что было мне дорого... а потому слушай, как слушал бы Бог!

Продукція ✔✔✔✔✔☑☑☑☑☑😉😉😉😊

#155 Кристина Ксю, ты читаешь что ли?

Я опустил свои руки на её плечи; сидя, я сравнялся с ней ростом. Она тихо плакала, пыталась не пересекаться со мной взглядом, но я настойчиво продолжал смотреть в её мокрые от слёз глаза. Я молчал, как она и просила. Это не могло долго продолжаться - мы оба это понимали - и я устало отвел глаза. Тогда она и заговорила. Она говорила не об эльфах, но о себе. В её словах чувствовались потаенная обида на мир, скорбь и горе, отчаяние; стремление жить угасало с каждым жадным вдохом. Она молила о помощи, молила о смерти, о воссоединении с любимым. Кто поддержит бедную девушку? Никто. И я не мог. Горячие капли катились по щекам Ширы, глаза покраснели от боли, я чувствовал ускоренное, несоразмерное биение одинокого сердца. Она выкрикнула последние слова и, вся измученная, громко зарыдала. Комната наполнилась беззвучными всплесками души, её терзаниями, всхлипами и неровным дыханием. Я мог лишь слушать и сочувствовать.
Через слова Ширы я узнал её историю, то, как она оказалась там, где я её нашел. Через её слезы я понял, как для неё важен был тот парень, через какую боль ей пришлось пройти.
Я нежно обнял Ширу, она не пыталась вырваться. Девушка обхватила мою шею своими тонкими, мокрыми от слез руками и прижалась к моему плечу. Она тряслась в моих объятиях, я чувствовал, как ткань моей рубашки впитывет в себя соленые слёзы.
Я был рад. Я был счастлив, что она доверилась и открылась мне. Казалось, я так долго этого ждал, и это столького стоило. Но я готов был отдать ещё больше, лишь бы мог навеки остаться с ней здесь и сейчас.

Я знал - она говорит правду. И я ей поверил. Я решил ей верить, пока она доверяет мне. Я не мог понять её боль, этого никому не дано, даже самым близким людям. Остается лишь смириться. А если не сможешь, будешь ли бороться до конца?
Примерно через час, - а, может, и больше, - Шира уже жалела, что так излила свою боль на меня, и извинялась. Мне было трудно принять эти извинения, ведь я был рад этому её порыву. А, приняв их, я бы согласился, что это было неправильно или было ошибкой..? Нет, я просто не мог не радоваться.
Мы - я, счастливый, и Шира, подавленная, - долго сидели молча, пока она, наконец, не заговорила:
- Давай заключим сделку.
Она резко посмотрела прямо мне в глаза. Я неловко улыбнулся; я был шокирован, честно говоря.
- Какую? - решился спросить я, отводя взгляд на окно.
- Ну, сделку... - Она немного замялась, а потом вскрикнула, вся покрасневшая, - Ну, я буду у тебя жить. Твой дом станет для меня убежищем, а ты - союзником. У всех великих вестников были союзники среди людей!.. Я всегда смогу положиться на тебя в трудную минуту, я смогу тебе доверять. Тебе придется скрывать меня, а если ты выдашь меня... я... наша сделка будет разорвана и... я убью тебя! Взамен ты можешь попросить у меня что угодно! Я всё сделаю, правда, обещаю!.. Это симбиоз!
Ооо... Шира, как же ты ошибаешься! Никакой это не симбиоз! И мне от тебя ничего не надо! Мне достаточно твоего доверия! Как же хочется выкрикнуть ей всё это, но что-то меня сдержало.

- Пожалуйста, - прошептала девушка и опустила глаза.
Я не мог ей отказать. А как? Я не умею. Всю жизнь меня учили говорить "нет" - сначала мама, потом жена. А я не могу, не хватает у меня сил на это. Так больно огорчать и расстраивать людей, ломать их надежды и разрушать мечты. Нет, никогда и ни за что я осознанно не пойду на то, о чем буду жалеть в будущем. Но, в большинстве случаев, мы не знаем, чем наше решение обернется. Поэтому сейчас я и мечтаю вернуться в прошлое, сделать так, как надо было с самого начала. Но откуда мне знать, как надо? Существует ли вообще это "надо"? Мои мысли всегда сбиваются, противоречат друг другу, но идут они последовательно и всегда приходят к вечным или риторическим вопросам, ответа к которым, к сожаленью - или счастью, - не найти.
Я люблю размышлять. О прошлом, настоящем, будущем, о людях, обо всём на свете. Я стараюсь понимать людей, их ход мыслей; иногда мне кажется, я понимаю их, но вот я встречаю человека - и? - снова осознаю, насколько я далеко от цели. И снова иду, снова думаю, снова плыву по течению. Жду, когда же изменится моя жизнь. Но нет, она сама не изменится - это я должен изменить её. И снова - "должен"? Зачем люди придумывают обязанности, законы, правила? Нельзя ли просто жить?
Это замкнутый круг. Как же он надоедает. Столько мыслей, и всё зря. Всё по цепочке, всё предсказуемо. Вот почему Шира управляет моими мыслями. Потому что понимает их.

- Это не симбиоз, - после долгого молчания начал я, - и даже не товарищество, и не сообщниками таких людей называют. Думаю, ты имела в виду дружбу. И не игру в дружбу, а самую настоящую дружбу.
От повторения этого слова у меня закружилась голова. Я не из тех людей, что могут говорить "я люблю тебя", "мы лучшие друзья" и тому подобное, даже заикнуться про влюбленность я не могу. Даже в детстве я не проявлял свою любовь к маме. А сейчас очень об этом жалею. Знала ли она, насколько сильно я её любил?
- Мне не нравится то, что ты говоришь, - прошептала Шира. Видимо, и её такие разговоры смущают. От этого становится не на капельку, так на тонну легче.
- Ну, если нам придется дружить, предупреждаю, я не особо в этом разбираюсь, - с возрастающей уверенностью произнесла она.
Я на многие слова в речи людей обращаю внимание. Например, "придется". Сама же меня об этом просила, а теперь сваливает на меня всю ответственность.
- Ничего, - заверил её я. - Я не могу сказать, что этому учатся или это приходит с опытом, но постараюсь помочь тебе.
Она презирающе взглянула на меня. И откуда такое отношение?!
- Кстати, главное ты уже сделала - спасибо, что сняла эти чугунные замки с двери!
И снова этот взгляд. Но, кажется, за ним прячется детская радость.

С меня будто слетели стальные оковы. Мои крылья распахнулись, и я взлетел. Птица, долго не летавшая на воле, никогда не забудет ощущение полета, когда ты скользишь по слоям воздуха, ветер бьёт в грудь, из которой рвется крик, доказательство жизни и свободы. - Осталось только сломать маску, - радостно заключил я. Странный взгляд сошел с лица Ширы - она стала прежней.
- Да ты хоть знаешь, как я её получила?! - взревела девушка с глазами, полными ярости. Кажется, ей даже этот образ дорог.
- Да откуда мне это знать? - Настрой рыжей перешел и мне.
- Ну, скажи, почему ты стал именно таким, какой ты есть? - её буря слегка стихла, лишь расширилась, готовясь сжаться.
- Ну, так может, воспитание, люди и обстоятельства повлияли на меня, - неуверенно произнес я, озадаченный вопросом.
- Ты слаб.
- Почему? - хоть я знал этот факт о себе, мне было интересно её мнение.
- Ты слаб, раз на тебя так легко "повлиять". На меня тоже оказывали влияние "обстоятельства", но я не допускала изменений в себе. Конечно, энергия не исчезает просто так. Если на влияние была затрачена некоторая энергия, то она должна была куда-то уйти. Я же, чтобы на меня это влияние не перешло, должна была её перенаправить. Я создала вторую себя, некий образ, хранилище, на которое и принимала эту энергию. Она менялась, но я оставалась прежней.
- Но чувства людей не подчиняются законам физики, пойми. Да и если бы все люди следовали этому принципу, то все бы были одиноки. Их настоящих никто бы и не знал. Не утешил бы и не поблагодарил. Разве это жизнь? Разве не в том слабость, что называется "прекрываться вторым лицом"?