- Я спросил окольными путями у секретаря, на месте ты или в командировке. Оказалось, обучаешь людей в отделах работе на компьютере. Честь тебе и хвала!
И все же ты пришла в пятницу, когда я тебя уже не ждал. Ты видела, что я обрадовался, и была более естественна, мы с тобой дружески беседовали, и я решил, что лед тронулся. Но ты все поставила на прежнее место, сказав, что пришла навестить меня от членов совета директоров. Я был взбешен: несколько часов к ряду старался, как мальчишка, понравиться тебе - и живопись, и литература, а в результате... Когда пришел в палату, то как ругательство произносил твое имя: Бронислава, Броня. Вот уж действительно полное соответствие имени и человека. Но я видел, как ты умеешь смеяться!
В субботу я поостыл и жалел, что так себя вел: теперь ты уже не придешь. В субботу ты не пришла... В воскресенье утром позвонил на работу и узнал твой телефон. Решил, что вечером позвоню и извинюсь. Видишь, до чего ты меня довела?

- Я не хотела.

- В воскресенье, когда я увидел тебя подчеркнуто яркую, понял, что вызов принят, но я был самонадеян, и ты преподнесла мне прекрасный урок, когда я буквально требовал благодарности за свое отношение к тебе (раньше я не замечал за собой, что такой кретин!), и твой ответ о скрытом розыгрыше прозвучал, как пощечина. Я не был готов к ответу, но то, что ты распознала меня лучше, чем я сам себя, было налицо. Нести околесицу не в моих правилах, и я оставил себе право на ответ позже. После твоего ухода я задумался: а как же я отношусь к тебе? Что мне от тебя надо? А если мне нужен только твой заразительный смех, так имею ли я право смущать молодую женщину, как бы обещая ей нечто большее? Получалось, что ты была права: в отношениях с тобой был скрытый обман. Но я бросил вызов, ты его приняла и сделала ход. Теперь была моя очередь.
Такой растерянности я никогда не испытывал, то, что ты мне нравилась, было несомненно, но что дальше? Жениться я вообще не собирался. Добиться, чтобы ты стала моей любовницей?.. Я вспоминал твой сверлящий взгляд в воскресенье и быстренько оставлял эту мысль. Оставался проторенный путь: цветы, поцелуи, признания в любви, постель, и, если совместимы - ЗАГС.

- А сколько браков распадаются только потому, что прилюдию в постеле, принимают за любовь. Я не хочу, чтобы женщина только в постели любила меня. Я мучился, а ты со своей невозмутимостью готовила и возила мне передачи в больницу. Ты изменилась, чаще улыбалась и не держалась так натянуто, как в комбинате. Но я знал: стоит мне выйти из больницы и сесть в директорское кресло, как ты войдешь по-прежнему почтительная и вежливая. А после пикников на скамейке это будет невыносимо. И я решил сделать предложение и заодно проверить, нравлюсь тебе или нет. Безусловно, я был далек от мысли, что тебя может привлечь должность. Все! Довольна? Совпадает это с твоими предположениями?

- Почти. Я люблю тебя.

- Я тоже.

- Нет, ты пока не любишь, может быть, чуточку влюблен.

- Неправда, я люблю тебя, ребенок мой золотой.

- Сейчас я завладела тобой, но не твоим сердцем. Но я обещаю, что добьюсь того, что всецело буду владеть им или...

- Или...

- "Или" не будет, ты будешь моим, и будешь любить меня так же сильно, как я тебя. И прошу, научи меня быть женщиной...

- Ты и так женщина, прекраснее которой в природе не существует.

- Ты знаешь, что я имею в виду. Постель для мужчины много значит. Но если ты не хочешь, то я видела в книжном магазине "Кама-сутру"...

- Умоляю, не подходи ко всему так же серьезно, как к программированию, держись естественней, будь сама собой, и все мужчины будут у твоих ног.

- Все мне не нужны, я хочу тебя одного и приложу столько сил, сколько необходимо, чтобы тело, мысли и сердце принадлежали мне.

- А я хочу тебя, и немедленно! - возбужденно воскликнул он и стал вынимать шпильки из моей такой дорогой и сложной прически. Он любил мои волосы!

* * *

Однажды вернувшись с работы, я застала Сергея дома. Он сидел в костюме, как будто собрался куда-то уходить, вид у него был встревоженный.

Поцеловав, внимательно оглядел меня с головы до ног.

- А ты действительно Хюррем Султан.

- Сережа, что-то случилось?

- Нет, просто решил сегодня немного раньше приехать.

- Но у тебя встревоженное лицо, ты ведь мне расскажешь, что произошло?

- Действительно ничего, просто устал. А чтобы тебя развлечь, я расскажу о впечатлении, которое ты произвела на Любу.

- На твоего секретаря? Я сегодня видела ее в троллейбусе, но мы с ней только поздоровались, и мне пора было выходить.

- Утром она вошла ко мне с бумагами, необыкновенно возбужденная, - продолжал Сергей, как будто не слыша моих слов. - Видно было, что ей не терпится что-то выложить, и когда я спросил, чем она так взволнована, то она с готовностью выпалила: "Я сегодня утром видела Брониславу Петровну, она так изменилась, просто шикарная женщина, а как одета, а прическа какая, светится вся, значит, стимул в жизни появился. Что значит - уйти на хорошую работу".

- Я проглотил реплику, уж очень интересное сообщение принесла на хвосте секретарь.

- Ты ее больше слушай, она тебе расскажет, - заметила я, глядя на темный румянец, который медленно разливался на его щеках.

- Она и рассказала, что ее привлек заразительный смех в троллейбусе, да еще с утра. Оглянувшись, она увидела тебя с молодым интересным мужчиной...

- Сотрудником, - добавила я, замечая, как мрачнеет лицо мужа.

- ... который что-то весело тебе рассказывал...

- Как он познакомился со своей женой, - добавила я.

- ... а затем подал тебе руку, и вы вдвоем пошли в сторону института...

- Ну и что?

- А мужчина, сидящий рядом с Любой, восхищенно произнес, глядя тебе вслед: "Хюррем Султан".

- Да, у меня восточная внешность, и не он это первый заметил.

- "Ой, чуть не забыла главное, - всполошилась Люба, стоя посреди кабинета, - на руке у нее было обручальное кольцо с бриллиантами. Интересно, кто его ей подарил - муж или любовник? Наверное, любовник - мужья не дарят женам такие дорогие кольца, так что-нибудь"...
Чтобы прекратить сплетничать о собственной жене, я ей ответил: "Муж".
"А вы откуда знаете?" - "Потому что Бронислава Петровна - моя жена". "А как же медсестра?" - от неожиданности ляпнула Люба. "Медсестер не люблю, они ассоциируются с больницей, на которую у меня аллергия".
Люба перепугалась насмерть и со словами: "Извините, пожалуйста" - попятилась к двери.

- Ну как, развлек я тебя?

- Не понимаю.

- А здесь и понимать нечего. Ты с утра наряжаешься и кокетничаешь с мужчинами. Понятно, почему ты не хочешь пользоваться моей служебной машиной.

- Сережа, но ты же сам учил меня держаться естественно и помог снять то напряжение, которое всегда было во мне.

- По-моему, ты превзошла своего учителя.

Я обняла мужа и погладила по щеке.

- Ты меня ревнуешь? Глупыш, ты же знаешь, как я тебя люблю. А выглядеть получше я стараюсь для тебя. Ведь ты не хочешь иметь в женах замороженного заморыша, который был председателем членов совета директоров?

- Ты никогда не была заморышем, - уже более миролюбиво, ответил он.

- Моя любовь к тебе осветила меня изнутри, и это, наверное, заметила Люба. Я и сама чувствую, что живу с наслаждением. Каждый день для меня праздник, потому что это праздник для двоих.

Нельзя было понять, успокоился ли Сергей, но он поцеловал меня и сказал:

- Я тоже люблю тебя, но мне больно слышать...

- Что больно слышать? Что ты сделал жену привлекательной и на нее обращают внимание другие мужчины? Но ведь принадлежу я тебе, тебе одному на всю жизнь.

- Ты еще сама себя не знаешь. Да, может быть, я и пробудил тебя ото сна, но ты ведь можешь на себя и на меня теперь взглянуть другими глазами.

- Сережа, милый, я люблю тебя, и в моих глазах ты будешь видеть только любовь к тебе. Верь мне!

- Прости меня, Слава, я никогда не думал, что ревнив, но сегодня посмотрел на тебя и потерял голову, а вместе с ней и рассудок. И давай договоримся: я буду ездить на работу позже, но вместе с тобой. Я хочу тебя видеть красивой, ведь, в сущности, я вижу тебя утром в пеньюаре, а вечером в одном и том же миленьком платьице на кухне.

- Я согласна, Сережа. А сейчас пойду и приготовлю ужин, в первую очередь я - жена, и пища - главная моя забота!

- Нет, выпьем кофе, я сейчас сварю, а поужинаем в ресторане. Я хочу севодня вечер провести с тобой среди людей, - и, усмехнувшись, добавил, выделив голосом местоимение "я": - Чтобы видели, что я твой муж.

- Ты позволишь мне надеть что-нибудь понаряднее? - растрогано спросила я, так как его поцелуи были нежными и извиняющимися.

- Да, моя дорогая, - ответил он, нехотя выпуская меня из объятий.

В тот вечер мы пошли ужинать в ресторан. Ни я, ни Сергей не любили танцевать на людях напоказ, поэтому не спеша пили вино и ели.

Видя, что мы не танцуем, меня несколько раз приглашали танцевать другие мужчины, но я отказывала и, глядя на Сергея, пыталась понять, ревнует или нет. Но его лицо было непроницаемым, почти равнодушным.

Не буду рассказывать о его безудержной страсти, когда мы пришли домой. Он доводил меня и себя до исступления и, почти истязая, требовал заверений в любви. Он опять ревновал.

Затем, несколько успокоившись, Сергей, лежа на спине и даже не повернув голову в мою сторону, сказал:

- Слава, я хочу, чтобы ты мне сейчас поклялась в том, что если разлюбишь, то скажешь об этом сразу. Я знаю твою самопожертвованность, но мне этого не надо. Теперь я буду постоянно ослеплен любовью и ревностью, но я не хочу, чтобы ты жила со мной из жалости или из признательности прошедшей любви.

- Сережа, милый, ты сегодня с ума сошел. Это уже переходит всякие границы. Я тебя заверяю, что никогда не разлюблю. Это мне сердце говорит.

- Слава, поклянись, - глухим голосом, но твердо настаивал он, - я старше тебя на двенадцать лет, а ты выглядишь моложе своих почти на десять, итого разница в возрасте двадцать лет. Слава, поклянись.

- Хорошо, - чтобы успокоить его и положить этому конец, согласилась я. - Я клянусь, что никогда тебя не разлюблю.

- Я не об этом просил.

- Не перебивай... а если когда-нибудь это произойдет, то скажу тебе честно и никогда не буду лицемерить, обманывать, изменять, - сердито говорила я. - Но и ты дай мне такую же клятву. Если кто и должен волноваться, так это я, потому что твоя ревность - это вымысел, игра воображения, а я работала на комбинате и знаю, как некоторые женщины относятся к тебе, и то, что ты женат, не охладило их пыл. Почему я бежала из комбината? Да потому, чтобы не видеть их уловок и не страдать, и я всегда об этом помню, но не унижаю тебя своей ревностью. Клянись! - требовательно закончила я.

- Слава, ты с ума сошла.

- Нет, с ума сошел ты.

- Я больше не буду, вот в этом я клянусь. И вообще вел себя сегодня гнусно. Прости, умоляю.

Мы с ним помирились, и это была наша первая и последняя размолвка. Но на работу я все же ездила с ним на его служебной машине.

Но он меня еще не любил, это в нем проснулся собственник.

* * *

В первый отпуск со своим мужем я собиралась очень тщательно. Решила, что окончательно завоевать его сердце я смогу только там: ведь целый месяц мы будем рядом друг с другом, не расставаясь ни на минуту. Необходимо все построить на контрастах, то есть немного шока ему не повредит.

Я очень изменилась за время замужества, так как старалась наверстать упущенное. Присматривалась к молодым женщинам, девушкам: кто как одевается, хотя сама всегда следила за модой, смотрела журналы мод, каталоги - работа в САПРе (Система Автоматизированного Проектирования) позволяла.

От прошлых отдыхов на юге у меня осталось довольно много шорт, коротких и длинных юбок, сарафанов, было даже японское платье, смахивающее на кимоно, которое мне очень шло. Необходимо было из всего этого выбрать нужное и добавить кое-что свежее.

Ко дню отъезда необходимый гардероб был отобран.