Перед уходом я подала ему пакет со словами:

- А это наш совет директоров желает вам скорейшего выздоровления.

После первых слов поняла, что допускаю бестактность, но остановиться не могла. Лицо директора переменилось и выражало еле сдерживаемое негодование, но он мгновенно изменил его и произнес, добавив в слова изрядную долю сарказма:

- А я подумал, чем это снискал расположение вас к себе, что вы пришли меня навестить. Ведь при вашей невозмутимости - это почти подвиг. Но, оказывается, обязательность превыше всего. А это, - он указал на пакет, который я по-прежнему держала в руке, - лучше отнесите в сиротский дом, - и, круто развернувшись, направился в сторону своего отделения.

Всю субботу я пыталась выплакаться, но детский дом, где я воспитывалась, отучил меня от этого раз и навсегда, и я все свои беды переносила с тяжестью в сердце и сухими глазами.

"Да какое он имеет право так говорить со мной! Что же в этом оскорбительного, что я пришла его навестить". Но я знала, что он прав. Ведь между нами установилось что-то вроде производственной дружбы, которая давала мне право просто по-человечески прийти к нему.

Затем разозлилась: "Он считает, что я действительно синий чулок и со мной можно так обращаться?"

В воскресенье встала рано и решительно накинулась на мясо. Приготовила бульон, котлеты, отбивные, пюре, открыла соленые баклажаны, фаршированные чесноком, в термос налила отвар шиповника, сложила все, включая хлеб, в корзину, в пакет положила нож, вилку, ложку, полотенце кухонное и бумажные салфетки. Надела джинсы, которые заправила в сапоги на высоком каблуке, ярко-красную куртку и, взяв в руку корзину и кинув сумку через плечо, решительно отправилась в больницу.

- Просто любопытно, что он сегодня запоет, - говорила я себе храбро, а у самой поджилки тряслись от страха при мысли, что он даже видеть меня не захочет.

Его я встретила на той же аллее.

- Что, председатель членов совета директоров работает и в воскресенье? - весело спросил он, не скрывая удивления от пестроты моей одежды.

- Нет, в воскресенье отдыхает, тем более что вы в больнице и приказов никто не пишет, - парировала я.

Он взял корзину и, взвесив в руке, насмешливо произнес:

- Председатель все правильно понял: директора надо навещать не с пакетом, а с корзиной, - и, приоткрыв салфетку, потянул носом, - а чесноком как пахнет, слюнки текут. Бронислава Петровна, я понимаю так, что вы мне обед принесли?

- Да.

- Так выкладывайте, будем обедать.

Я с недоумением посмотрела на него.

- Что вы так удивленно смотрите. Сделаем что-то вроде пикника, тем более что сегодня воскресенье.

Оцепенение прошло. Я постелила на скамейке большую салфетку и стала все выкладывать. То, что не уместилось на салфетке, осталось в корзине. Директор весело смотрел на мои приготовления.

- Без вас я не прикоснусь ни к чему, тем более что у нас пикник.

Махнув на все рукой, я бесшабашно сказала, наливая в чашки термоса настой шиповника:

- Жаль, что не вино.

Он пристально посмотрел на меня и, прикоснувшись своей чашкой к моей, сказал:

- За знакомство.

Не поняв скрытого смысла его слов, выпила шиповник и рассмеялась. Директор тоже.

Съели все, что я выложила на скамейку и что еще оставалось в корзине, по очереди прихлебывая из банки бульон (ложки не потребовалось). Внимательно следили друг за другом, чтобы все было поровну.

Спустя некоторое время он заметил:

- У вас такие чудесные ямочки, когда вы смеетесь, я как бы заново увидел вас сегодня.

Я смутилась, а затем сказала:

- Надеюсь, вы поняли, что в пятницу я приходила не от фирмы?

- Да, но именно сегодня. А в пятницу вы меня здорово обидели, неужели вы не чувствуете моего отношения к вам?

- Чувствую, - и с вызовом посмотрела на него.

- И что же вы чувствуете? - с полуулыбкой спросил он.

- Скрытый розыгрыш, - ответила я, набросив на лицо прежнюю маску.

Наши взгляды впились друг в друга, и я не собиралась отводить свой. Он переставил корзину, которая стояла между нами и, придвинувшись ко мне, взял мою руку в свою и прикрыл второй рукой. Я смотрела на свою руку, которая, как в клетке, была в его руках, и чувствовала, что попалась.

Через некоторое время, так и не ответив на мою реплику, он отпустил руку. Затем мы долго гуляли по аллеям, говорили о музыке, живописи.

У нас было много общего во взглядах на жизнь, на отношение к окружающему миру. Узнав, что мое хобби - рыбалка, он пришел в восторг, так как был страстным рыболовом. Провожая меня к троллейбусной остановке, он осторожно сказал:

- Может быть, у вас найдется время на следующей неделе посетить меня. Только без этого... - и он поднял корзину, которую держал в руке.

- Да, обязательно приду, - с излишней горячностью пообещала я.

Домой приехала с противоречивым настроением и в силу годами выработанной защитной реакции хладнокровно проанализировала ситуацию. Пришла к выводу, что ему нужна женщина для интимной связи, и лучше, если она будет не слишком болтлива. О том, что он может меня полюбить, и речи быть не могло. Спросила себя, готова ли я к такой роли? И первый раз в жизни не нашлась, что ответить. Вспомнила его глаза, когда он попросил меня прийти на следующей неделе. Ситуация была нестандартной.

Сказав себе: "Была не была..." - решила поступать, не задумываясь ни о чем. Этой же ночью налепила пельмени, положила их в морозилку и, почти счастливая от предстоящей встречи, легла спать. В понедельник ушла пораньше с работы, сварила пельмени и поехала в больницу. Его я увидела из окна троллейбуса. Он ждал. Кого? Ведь я не обещала приехать сегодня, но, увидев его обрадованное лицо, поняла, что ждал меня.

- Вы приехали? Я даже не надеялся, ведь вчера так поздно ушли от меня.

- Объяснение гораздо проще: я вчера поняла, что у меня аппетит лучше, когда принимаю пищу в вашем обществе.

- Понял. Я действую на вас, как аппетитный сбор.

- Правильно, - подтвердила я, сервируя нашу скамейку: тарелки, вилки - все было на двоих. - Сегодня не так густо, но, думаю, для ужина сойдет, - и пельмени быстро поскакали в тарелки.

- Эдак здесь на ваших передачах я так растолстею, что когда выпишут домой, то и в костюм не влезу, - заметил он, с нескрываемым удовольствием уплетая пельмени.

- Сомневаюсь, вчера вы пропустили обед и ужин, да и лечение, наверное, тоже.

Между нами установились нормальные дружеские отношения, я старалась держаться более естественно, чем в комбинате, и не боялась, что кто-то осудит, что-то подумает или скажет. Я ездила к нему ежедневно всю неделю: были съедены голубцы, колдуны, драники со сметаной, вареники, отбивные.

В субботу, провожая меня на остановку, он неожиданно перешел на "ты", по-своему назвав меня.

- Слава, - сказал он, взяв мою руку и прикрыв другой. - Я так и не ответил тебе на твою реплику о скрытом розыгрыше в моих отношениях... - и, достав из кормана куртки ключи и какую-то бумажку, вложил в мою руку. - Через неделю меня выписывают. Это ключи от моей квартиры и адрес. Квартира в центре, ты найдешь ее без особого труда. Квартира является частицей человека, и ее облик может помочь понять его. В моем рабочем кабинете есть кресло, ты завтра сядешь в него и подумаешь, согласна ли стать моей женой. Если да, то перевезешь самые необходимые личные вещи в мою квартиру, если нет, то приходить больше не надо, а ключи передашь через медсестру. И еще... детей у тебя от меня не будет...

Я не успела ничего ответить, как он подвел меня к троллейбусу и, подсадив, помахал рукой.

Нет, не так я представляла себе предложение от мужчины: ни цветов, ни поцелуев, ни объяснений в любви. Я смотрела на ключи и не могла прийти в себя. По-моему, я почти не спала, в пять утра встала, тщательно привела себя в порядок и пошла на рынок, ведь надо было готовить передачу. Возвращаясь с рынка, решила заглянуть на квартиру директора. Оглядываясь по сторонам, быстро открыла дверь и вошла. Не знаю, что я там собиралась увидеть, но была поражена простотой и чистотой: две комнаты, заполненные стеллажами и книжными полками. Книги, книги... Я гладила их корешки, и было такое чувство, что я дотрагиваюсь к нему, моему избраннику. Кабинет отличался от предыдущей комнаты, только тем, что в нем стояли письменный стол, вишневое кожаное кресло да отсутствовал телевизор.

Повинуясь скорее просьбе директора, а не своему желанию, я села в необыкновенно мягкое кресло и громко сказала: "Да, да, да... и больше думать не буду. Всю жизнь то и делаю, что много обо всем думаю". Быстренько вскочила, схватила оставленную в прихожей корзину и почти побежала домой. Ведь мне необходимо было готовить обед на двоих. На двоих! Непривычно звучит.

Приехала за час до обеда, директора на остановке не было. Сегодня не ждет! Его спину я увидела издолека: он энергично уходил от меня в другой конец аллеи.

- Сергей, - неожиданно для себя негромко окликнула я.

Он остановился, быстро повернулся лицом ко мне, и мы пошли навстречу друг к другу. Взяв корзину из моих рук, он обнял меня за плечи и поцеловал в щеку.

- Слава, ты изводишь себя кухней.

- Мне ведь все равно необходимо готовить, только теперь на двоих, - я голосом выделила последнее слово, и это ему понравилось.

* * *

- На этой неделе я подписала заявление о приеме на работу в проектный институт, в котором мы с тобой сейчас работаем: решила уволиться из ДСК (Донецкая Строительная Компания), или (Донецкий Домостроительный Комбинат).

В пятницу Сергея выписали, и мы с водителем поехали за ним. После ухода водителя, когда мы остались одни, я растерялась, но Сергей, как ни в чем не бывало, объявил:

- Слава, больше всего на свете хочу принять душ, - и ушел в ванную.

Я немного пришла в себя и стала хлопотать на кухне. Приняв душ, Сергей заглянул туда. Порозовевший от горячей воды, в махровом темно-синем узбекском халате, он выглядел непривычно по-домашнему.

- С легким паром!

- Спасибо, я бы хотел немного остыть и кое-куда позвонить.

- Хорошо, когда подавать обед, ты мне скажешь.

Я слышала, как он договаривался с кем-то о том, чтобы нас зарегистрировали в воскресенье, затем договорился, что в субботу заедет за обручальными кольцами. Я напряженно сидела на кухне, боясь не только пошевелиться, но и дышать.

- Слава, - позвал он меня, и я несмело вошла в комнату. Он уже переоделся в рубашку и спортивные брюки. - Дорогая моя, в воскресенье, в одиннадцать часов мы зарегистрируемся и будем в законном браке, а сегодня у нас есть еще время, и я хочу купить тебе платье и туфли.

- Надеюсь, ты не заставишь меня надевать свадебное платье и фату, - спросила я в недавно выработанном тоне, но боясь поднять на него глаза.

- Нет, я не так старомоден.

- Так зачем покупать? У меня есть вполне подходящие наряды в моем гардеробе.

- Не сомневаюсь, но я хочу, чтобы ты была в платье и туфлях, купленных мною. Дай мне возможность почувствовать себя женихом.

- Но мы ничего не успеем купить за столь короткое время.

- Посмотрим, а теперь необходимо быстренько перекусить, и я поеду в гараж, возьму машину.

Удивившись, что у него есть машина (никто на комбинате об этом не знал), я пошла на кухню. Свой обед он проглотил за десять минут и ушел в гараж.

Как я и предполагала, ничего подходящего мы нигде не нашли, однако Сергей не хотел с этим смириться, и мы опять стали колесить на его "Мерседесе" по городу. В одном из бутиков мне понравился белый с тиснеными цветами костюм, с длинным жакетом и короткой юбкой. Но, увидев цену, я тут же забыла о нем. Сергей тоже обратил внимание на костюм и велел продавщице показать его. Я с мольбой взглянула на него и сказала:

- Ты видел, сколько он стоит?

- Это тебя не должно волновать, дорогая. Деньги - забота мужчин.

Костюм пришелся впору, и я смотрелась в нем довольно эффектно.

- А может быть, вы и туфли нам подберете к этому костюму? - вежливо спросил Сергей у продавца-консультанта.

- Да, у нас есть белые туфли. Какой вам нужен размер?

Сергей вопросительно взглянул на меня, и я назвала свой размер. Продавщица вынесла изумительные итальянские туфли из мягкой белой кожи с бантом из такой же кожи и тисненым рисунком. Было такое впечатление, что костюм и туфли состовляют комплект.