Я сделал шаг вперед, но боль вновь пронзила моё тело, я пошатнулся и опустился на колено. Осколки. Боль. Счастье.
Почему не может быть счастья без боли? Например, дети. Женщинам столько приходится испытать, столько боли выдержать. И они всё равно счастливы, всё равно улыбаются. Они волнуются за своих детей, страх становится их спутником жизни. А они любят их, дарят им всех себя. Счастье. Боль.
Даже питомцы приносят не только счастье. Как же больно видеть их предсмертные страдания! Как же больно понимать, что этот пушистик не будет рядом с тобой вечно, что жизнь его коротка.
Как больно любить. Думаю, вы и сами понимаете.
Шира обернулась, подбежала ко мне и помогла подняться. Надеюсь, я не скончаюсь у неё на глазах. Она не выдержит такого удара.
Слишком больно. Слишком счастлив.
Она недоверчиво на меня взглянула, попыталась улыбнуться. Я отвернулся. Не могу на это смотреть. Она так старается ради меня. Конечно, со стороны это и не увидишь. Обычно наоборот.

Суббота. Как же я её люблю. Люблю её за то, что можно спать до полудня, за то, что город будто оживает. Каждый день одно и то же. Так считаю не я один, конечно же. Множество людей, включая меня, живет по принципу "протянуть до выходных". На пять дней мы просто исчезаем в бесконечном круговороте, а потом выплываем наружу и дышим полной грудью. Хотя есть и та часть людей, для которых воскресенье не отличается от среды, а суббота от вторника. День, день, снова день. Не существует у них ни понедельника, ни пятницы. День. Просто день.
А у меня сегодня суббота. Отдыхаю и я, и будильник. Завидую людям, которые не просыпаются без него. Я имею в виду, что некоторые просыпаются без него во столько же, во сколько и с ним. Я такой. Вроде бы и сонный, а уснуть больше не могу. Привычка? Внутренние часы.
Комната наполнена теплым светом. Поэтому кажется, будто душно. Но это не так. Думаю, здесь жарко. Отодвигаю шторы шоколадного цвета и вижу серую стенку соседнего дома. Где-то справа поднимается солнце; наверное, уже нет и рыжей полосы неба у горизонта. Оно голубое и ясное, словно прозрачное. Обманчиво это небо, обманчив горизонт. Их не существует.

Надеюсь, я не небо. Хочу существовать. Быть обманом грустно. А Шира? Она закат. Сочетание неба, солнца и горизонта. Две лжи, одна правда. И правда скоро исчезнет. Не допустить этого будет сложно. А я попытаюсь. Перематаю небо, придавлю горизонт. И будет рассвет. А будет ли это уже та Шира?
Хватит.
Я проверил наличие лампочки на потолке. На месте. Без старомодных изгибов и светлых стеклянных шаров она смотрится бедненько и одиноко. Одни разачарования. А, нет. Это повод купить новую люстру. И всё же затраты. Диван сдвинут и "полубоком" - как это объяснить? - стоит к окну. Утренний свет прорывается через него, будто стремится залесть во все щели, разбудить каждого и уничтожить всех детей ночи. Вечная война ночи и дня. Складненько.
Шира растянулась на диване и листает какой-то журнал. Вроде про выпечку. Наконец-то она додумалась мне что-то приготовить!
- Доброе утро, - хрипло произношу я, ещё не привыкший к жизни с кем-то.
- Ага, - не оборачиваясь кивает она. Только тогда я замечаю яблоко в клетке её пальцев. Где она берет все это? Не впервые в её руке оказывается то, чего в моей квартире не было.
- Что читаешь? - спрашиваю я, зная ответ.
- Ничего особенного, - отрешенные слова вырываются несвоевольно, как по привычке.
- Ясно. - Пустые слова. Редкость. Мы обычно не говорим бессмысленные вещи. Болтовня. Лишняя. Разве? Нет. Иногда это очень даже приятно.

- Я же вроде бы ставил диван на место, - замечаю я, оборачиваясь. Она кивает. Это почти незаметно. Шира лежит на животе и махает ногами. Как банально, думаю я.
У порога двери лежит мешок мусора. Я касаюсь его ногой и немного покачиваю. Хруст. Шелест. И что-то ещё. Битое стекло.
На кухне на удивление чисто и свежо. Окно открыто. Занавески колышутся, танцуют, извиваясь и волнуясь на потоках воздуха. Подсолнухи тянутся ко мне. Я разворачиваюсь и ухожу. Стараюсь не вспоминать о маме. А она дергает и дергает ручку двери моего сердца. Яростно, безумно, точно бешеный зверь. И ломает. Врывается в душу и плачет, плачет, плачет. Слёзы текут по её щекам, лицо исказилось в отчаянии.
Я ускоряю шаг, брожу по комнате. Туда-сюда. Туда-сюда. Сердце бешенно стучит. Я же смирился. Смирился! Так почему? Нет, прошу, оставь меня в покое!
Не могу же я не успокоиться. Сначала останавливаюсь, задерживаю дыхание и закрываю глаза. Пустота. Верь в неё. Пустота.
Я снова оказываюсь в зале. Шира делает вид, что ничего не заметила, но я-то знаю! Она ведет себя как ребенок, хоть и испытала многое, и есть, что вспомнить. Это раздражает, но я могу её понять. Иногда, чтобы жить, необходимо быть ребенком.

Я роюсь в карманах и, не найдя в них ничего, кроме пары монеток, спрашиваю довольно громко, настойчиво:
- Ты снова взяла мой телефон?
Да, не впервые. Раз пятый, наверно. Я громко вздыхаю. И, на что я и надеялся, она усиленно бьёт ногами по дивану, яростно вырывает из журнала лист, сминает его и бросает в окно. Бумажка отскакивает от стекла и падает прямо перед носом девушки. Она устало опускает руку, запястье висит, словно неживое. Она печально поворачивается ко мне и слегка приподнимает уголки губ. Не отрывая от меня хитрого взгляда, встаёт и вопрошающе крутит в руке смартфон. Я знаю, что за этим последует. В этот раз я выдержу. Ни шага назад не сделаю.
Шира бросает гаджет в воздух так, чтобы он упал к моим ногам. Сама же превращается в лисицу, немедля ускоряется и становится человеком совсем близко ко мне. Телефон в её руках, позади дымка и воздух за её спиной скрутился в спираль, поедая освободившееся пространство. Рыжие волосы плавно опускаются, изумрудные глаза блестят, а губы сжались в сдержанной улыбке. Шира стоит на носочках, и между нами лишь пара сантиметров. Ещё мгновенье - и всё её тело по инерции падает вперёд. Она машет руками, согнувшись под прямым углом, всё ещё на носочках и беззвучно смеётся. Лицо её теперь скрыто за ширмой цвета заката. Я уже отошёл на полтора метра от девушки, когда она замерла.
- Получилось! - радостно вскрикнула она. - Я не упала! Хм...
И снова хитрая улыбка.

Не сводя с меня глаз, она уверенно подошла, взяла мою руку и положила в неё телефон. Я находился в неосознанном состоянии, будто в вакууме, где нет ничего, даже воздуха. Мне нечем было дышать там, ничто не удерживало меня, а снаружи ко мне тянулась тонкая бледная ручка. Я надеялся, что за ней есть мир.
Шира отбежала и закружилась огненным вихрем. Видимо, не хотела меня обжечь.
Она изменилась. Будто кто-то нежно настаивал струны в её разуме. Более детские и ребяческие детали заиграли громче и ярче, настойчивее. Но кто её меняет? Кому это нужно? Этот кто-то сидит в глубине её сердца, не желает выходить и смеётся над бедной девочкой.
Теперь мне не угнаться за ней. Она провела черту между нами белым мелом и наблюдает за мной через прозрачное стекло. А я, точно чертенок, пытаюсь пробиться к ней.
- Я кое-кого жду, - вдруг говорит Шира. Трепетное ожидание вырывается, и девушка снова кружится, лишь бы я не видел её лица. Она скрывает от меня что-то важное, но я не могу причинять ей хоть капли боли. Иначе хаос внутри неё разорвет всё в клочья. Боль не утихает никогда.

- И кого же? - с долей зависти спросил я, стараясь не показывать свой интерес. Она остановилась. Кажется, эта улыбка долго ещё будет властвовать её лицом.
- Одного зверька, - она произнесла это естесственно и отрывисто, будто показывая, что это не моё дело. - На самом деле, я ждала его всю эту неделю, но сегодня - крайний срок для него, иначе - провал.
Я не понимал и понимать не хотел. Для меня это неважно и туманно.
Неожиданно меня будто пронзило правдой. Это - не радость. Она совсем не сияла от счастья ожидания, она жутко нервничала и боялась его. Когда этот "зверек" появится, произойдет нечто, что наводит на Ширу страх. И узнать что это - мой долг. Так я думал.
Вдруг девушка сорвалась с места и бросилась к окну. Небрежно дернула за ручку, через несколько попыток повернула её в нужную сторону и открыла дверцу. Прохладный воздух вихрем ворвался в комнату, принёс запах дыма и пыль. Шира протянула свои руки ладонями к небу, и в следующий момент на них уже сидело нечто живое.
Когда "Алиса" подошла ко мне с этим зверьком, я уже был готов увидеть её. Белка. Один из немногих моих вариантов. Но не того рыжего цвета, каким обладали волосы Ширы. Это был не настолько яркий, не настолько вызывающий и агрессивный цвет. Жёсткая густая жерстка с серыми крапинками. Боюсь мой словарный запас слишком мал, чтобы описать это.

Шира завороженно поедала глазами зверька, пока тот, будто насторожившись, замер в тишине. Я тоже вцепился взглядом в белочку. Я видел её острые потемневшие коготки, короткие тонкие усики и чёрные маленькие глаза-пуговки. Вдруг крохотный носик дёрнулся, щечки задрожали и грызун издал тоскливый писк. Мимолетный звук повторился, белочка завертелась на месте, оглядывая нас, и, остановившись, быстрыми движениями лапок умыла мордочку.
Шира, кажется, успокоилась и аккуратно опустила зверька на спинку дивана.
- Кто это? - решил спросить я, недолго думая и не отрывая взгляда от серо-рыжего существа.
- Она моя помощница как Хранителя, - умиротверенно и с некой материнской нежностью произнесла девушка. Она и не собиралась повернуться ко мне. Я и не ждал.
- Тоже эльф? - до сих пор боюсь говорить это слово. Вдруг почудилось?
- Нет, - сказала Шира громче, - но среди животных только семеро понимают нашу речь. Звери нас недолюбливают. Им пришлось делиться с нами домом.
Мне больше не хотелось говорить. Я, на самом деле, очень устал от всего этого. Есть те, кто мечтает о приключениях и магии, но всё это очень выматывает, и даже им захотелось бы вернуться к обычной жизни, забыв об этом сне.

Зверек вновь пропищал, и я вновь не мог не умильнуться забавным движениям его носика. Кажется, Шира что-то поняла из этого невнятного для меня звука. Видимо, она осознавала моё любопытство и потому начала переводить "слова" зверька мне:
- Сегодня я должна встретиться с остальными Хранителями и обновить барьер.
Она слишком волнуется. И несмотря на это повторяет не всё, что слышит. Видимо, не всё я должен слышать и понимать. Согласен, лучше не забивать голову лишним.
Во время этого странного разговора Шира изредка говорила "знаю" и постоянно кивала. Казалось, я лишний. Она так сосредоточена. А я даже ничего и не понимаю из того, что она мне переводит. Хотелось исчезнуть. Она бы и не заметила. Заметил бы я? Это куда важнее.
В итоге белочка уснула на коленях девушки-лисицы. Вымоталась, наверное. Трудно же ей было добраться до сюда. А неделю назад потеряла своего напарника, если можно так выразиться.
Хм, только заметил. С возрастом перестаешь удивляться и начинаешь получать удовольствие от повседневных вещей. Хочется уснуть и забыть о времени. Но увы, нельзя. Слишком рано мне о таком говорить. Я ещё не старик.

И при этом кажется, будто вся жизнь позади. А главное - и вспомнить-то нечего. За спиной сорок семь лет жизни, проведенные впустую. Кем я хотел стать в детстве? Не помню. О чем я мечтал? О чём я думал? Ни о чем. Я думал лишь о повседневных делах, жил без проблем и тек по течению. Я еле-еле обходил камни, любое дуновение ветерка уносило меня в сторону. Меня прибило к берегу, на нем я и остался. А течение всё быстрее и русло реки всё уже. Теперь я могу лишь смотреть со стороны на резвые листики, плывущие дальше, и на мелких мальков, пытающихся достичь начала. Жизнь без мечты бессмысленна. А человек, живущий ей, обречен.
Я присел рядом с Широй. Болотного цвета диван прогнулся под тяжестью моего тела, и что-то внутри него протяжно заскрипело. Я даже почувствовал в нем родную душу.
- У тебя есть мечта? - спросил я девушку. Она легонько поглаживала жесткую шерстку белочки, свернувшейся в клубок у неё на коленях. Было настолько тихо, что я мог расслышать размеренное сопение зверька.
- Даже не знаю, - начала моя сожительница, когда я уже решил, что ответа не последует. - Я часто об этом задумывалась. Но у меня нет определенной цели, как у других. Я не стремлюсь спасать жизни людей, не мечтаю стать миллионером и не ищу любви. Может, это потому, что она всегда была рядом? - с печалью в голосе добавила она. - Но я не считаю, что мечта обязана быть чем-то грандиозным. Это может быть даже игрушка. Может, ты хочешь быть таксистом, но это не значит, что можно позволять другим смеяться над твоей целью. У каждого есть право мечтать о малом и большом. И если ты не понимаешь мотиваций этого человека, значит ты эгоистичен. Пожалуй, каждый из нас эгоистичен в некоторой степени.