[c]* * *[/c]

Решив выспаться, в субботу встала в девять утра и позвонила Лиле. Она работала в первую смену, и мы договорились, что я приду попозже, когда смена будет заканчиваться. Времени до посещения "Салона Красоты" было достаточно, и мысли опять вернулись к капитану.

"Он сказал, что будет ждать меня у входа , - размышляла я. - А если задержится или еще что-либо, тогда придется ждать мне. Нет, необходимо заказать такси и подъехать к самому входу немного позже, если его не будет, так можно просто уехать назад, не привлекая внимания посторонних". Заказала такси на восемнадцать часов: езды от дома до ресторана пять минут - не больше.

Затем не спеша сделала белковую "украшающую" маску. О-о, стрелки часов показывали четверть первого, надо отправляться в "Салон Красоты".

Лиля встретила приветливой улыбкой. Она заканчивала стричь какую-то молоденькую девушку и велела подождать. Когда я села в кресло, она посмотрела на мое отражение в зеркале и заметила:

- А ты неплохо выглядишь, Натали, - и со смехом добавила: - Небось, влюбилась.

Я почему-то смутилась и стала отнекиваться. (Лиля была моложе меня, но у нас сложились такие отношения, как будто старшей была она).

- Значит, в должности повысили, - и уже по-деловому спросила: - Что будем делать?

- Лиля, я хочу, чтобы ты уложила мои волосы феном, ну так, как это ты умеешь делать, - и, слегка покраснев, добавила: - Чтобы выглядеть немного моложе.

- Не очень конкретно, но попробую. Поклонник молодой, что ли?

- Да нет, как раз наоборот. Иду на юбилей - пятьдесят лет, ну и не хочется сливаться с общей массой.

- Все ясно. Уложу волосы так, что сама Мирей Матье умерла бы от зависти, если бы и она была на юбилее.

Лиля была убеждена, что я похожа на Мирей Матье и при случае старалась уложить мои волосы, как у этой известной французской певицы. Вот и сейчас она что-то стригла, накручивала, взбивала. Фен шмелем жужжал над моей головой, но пока еще не было ясно, что же получится. Одним из достоинств Лили было то, что она не утомляла своих клиенток излишними разговорами, как другие мастера. Я любила ее нежные прикосновения и сидела, закрыв глаза, пока она не закончила свои манипуляции и стала чем-то опрыскивать волосы, почти напугав меня.

- Лиля, я ведь лаком не пользуюсь.

- Знаю, Натали, это импортное средство и лаком-то не назовешь, на волосах почти не видно, зато при вечернем освещении они как бы сияют. Будешь, как святая, с ореолом вокруг головы, - и, весело рассмеявшись и хитро подмигнув, сказала: - Только не принимай все буквально и помни - мужчины больше любят грешниц.

Я поглядела на себя в зеркало и была удивлена: на меня смотрела совсем молодая женщина с густой челкой до самых бровей и прекрасно уложенными волосами.

- Ты волшебница, Лиля, - не в состоянии оторвать взгляд от зеркала, пробормотала я.

Затем положила на столик чек, а в стол - злополучную бутылку армянского коньяка, которую забыла выложить из сумки дома.

- Натали, забери это, - сказала растерянная кудесница.

- Лиля, мне нужно от нее избавиться, я ее припасла для одного дела, а дело уладилось, но домой ее взять не могу, а вдруг дело разладится, - несла я какую-то околесицу. - Я суеверная.

- Ух, и хитрющая ты, но ладно, я ведь тоже суеверная. Только в следующий раз приходи на прическу даром, - и добавила: - Хотелось бы посмотреть, для кого я так старалась, - ответила Лиля.

* * *

Предвкушение праздника овладело мной. От волнения и голода кружилась голова. Вспомнила, что ничего сегодня не ела, только выпила чашечку кофе. Пожарила на скорую руку яичницу, выпила стакан кефира с булкой и вареньем. Подумала: "Шелтон бы мне никогда не простил такого варварского отношения к своему организму", - и улыбнулась.

В семнадцать часов села к зеркалу и принялась накладывать макияж, совсем легкий - дневной, а не вечерний. Кожа от маски была бархатистой и даже пудры не требовала. Подкрасила глаза, ресницы и губы. Затем осторожно надела свой наряд и туфли.

Из зеркала на меня смотрела молодая, чем-то испуганная женщина. Я улыбнулась ей и немного прищурила глаза. Получилось довольно эффектно. "Ну, держись, капитан, если обидишь, и меня начнет заносить".

Я, еще будучи девчонкой, научилась довольно коварно отстаивать свое достоинство. А началось с того, что однажды меня пригласил на вечер физик к своему другу. Там собралась "золотая молодежь" города. Я была среди них юной, и они как-то пренебрежительно поглядывали на меня и моего спутника, как бы говоря: "И где ты ее такую выкопал?" И он спасовал. Даже не представив меня никому, через десять минут присоединился к компании куривших и что-то весело обсуждавших девушек. Начались танцы, он пригласил одну из них, не обращая внимания на то, что я сижу одна, застыв на своем стуле. И я почувствовала, как меня стало заносить. Я перехватила на себе равнодушный взгляд его друга, хозяина квартиры, прищурила глаза и улыбнулась. И, о чудо! Он моментально отреагировал и пригласил на танец.

Так как я посещала бальные танцы, то остальное было делом техники. Одним словом, от меня его уже нельзя было отвлечь никакими шутками и намеками. Я подпитывала его порыв, чуть прикасаясь к нему в танце, и, периодически глядя в глаза, улыбалась и прищуривалась. Дошло до того, что он выключил свет и мы танцевали в полумраке.

Одним словом, он поссорился со своей девушкой и моим спутником, так как не оставлял меня ни на минуту и проводил домой.

После этого я редко пользовалась этим приемом, но всегда помнила о нем.

Без четверти шесть я была одета, еще раз взглянула на себя в зеркало: редко мне удавалось так хорошо выглядеть. Правда, глаза грустные почему-то, но надо чаще улыбаться, и этого не будет видно - ведь глаза выдают возраст, а грустные - вдвойне. Ровно в шесть подъехало такси, я ждала, стоя в дверях подъезда. Таксист, рыженький с веснушками паренек, распахнул дверцу автомобиля и спросил, куда везти.

Назвала ресторан в пяти минутах езды. Он удивленно взглянул на меня, но промолчал. Я с ним договорилась, что он подвезет ко входу и уедет только после того, как я махну ему рукой. При приближении к ресторану я еще издалека увидела молодого мужчину в светлом костюме, который поминутно поглядывал на часы.

Медленно подъезжая ко входу ресторана, таксист сказал:

- Сегодня менты гуляют. У их шефа юбилей, вот один из них стоит.

Я посмотрела на мужчину, на его блестящие, красиво уложенные волосы и сказала:

- Какой же это мент, он ведь не в форме.

Таксист громко расхохотался.

- Вы что, считаете, что менты и спят в форме? - при этих словах он со скрежетом затормозил и посигналил.

Мужчина в светлом костюме резко повернулся и взглянул на номер машины, а затем на сидящего в ней водителя.

- Видели, - сказал довольный таксист, - мент из ГАИ.

Да, я видела и узнала, хотя он и отвернулся, и его взгляд устремился в сторону троллейбусной остановки, так как туда подошел троллейбус. Я вышла, напомнив таксисту про условие, и не спеша подошла к капитану, который опять смотрел на часы.

- Добрый вечер, капитан (Боже, как у меня вырвалось это обращение, но слово не воробей), если вы меня ждете, то я к вашим услугам.

Он повернулся ко мне лицом и, не заметив иронии в словах, восхищенно произнес:

- Я видел, что вы красивы, но не предполагал, что ваша красота так многогранна, - и, сделав жест по направлению ко входу, сказал: - Прошу.

Конечно, я как женщина была польщена тем, что мои старания были замечены, но, в свою очередь, была поражена метаморфозой капитана и, по-моему, больше, чем он моей.

Передо мной стоял красивый элегантный мужчина с правильным овальным лицом, точеным носом и чувственными ноздрями, густые волосы были уложены феном; светлый костюм с расстегнутым пиджаком придавал ему непринужденность, манеры - сдержанны. Было такое впечатление, что это двойник капитана, но в лучшем варианте.

Проходя, мимо машины, я махнула рукой таксисту, и мы вошли в ресторан.

* * *

В вестибюле капитан остановился и, глядя на меня все с тем же восхищением, сказал, конфузясь:

- Наталья, у меня к вам еще одна просьба.

"Ого! Аппетит приходит во время еды, интересно, какой он мне еще приготовил "сюрприз"?", - но в ответ кротко произнесла:

- Я слушаю вас.

Капитан хотел взъерошить свои уложенные и напомаженные волосы, но, спохватившись, слегка пригладил их и произнес:

- Я бы хотел, чтобы на этом вечере мы с вами перешли на "ты".

- А получится? - спросила я, подумав, что не знаю его имени.

- Непременно, - заверил он.

Затем мы поднялись на второй этаж и вошли в зал.

Это было огромное помещение со столами вдоль стены и площадкой для танцев.

У другой стены с окнами не было столов, и у нее стояло довольно разношерстно одетое общество: костюмы, платья, юбки, строгие, со вкусом и без вкуса.

Навстречу нам через весь зал с широкой радостной улыбкой направлялся плотный человек среднего роста. У него было круглое, почти лунообразное лицо и совсем белые прямые волосы, слегка причесанные на правую сторону. Походка легкая. Похож он был на сороколетнего продюсера.

"Какой приятный и симпатичный мужчина! Интересно, кто он?" - мелькнуло у меня в голове.

Когда до нас осталось расстояние не более двух метров, мужчина громко воскликнул:

- Юра! (Наконец, хоть имя узнала!) Я думал, ты не придешь, и хотел обидеться, но... - и, оборвав себя на полуслове, вперил взгляд в меня.

- Наташенька, это виновник торжества, юбиляр.

"Как непринужденно произнес он мое имя, как будто мы с ним в школе за одной партой сидели".

- Юра, прошу тебя, ни слова, ни единого слова. Мне не нужно ее представлять. Это фея, настоящая фея с сиянием вокруг головы, что не дает мне сомневаться в ее подлинности. Вот это подарок! Как вы украсили мой праздник!

Он галантно расшаркался и, поцеловав мою руку, так и не выпустил ее, пока не подвел нас к столу, где усадил справа от себя. Я, конечно, чувствовала определенное смущение, так как видела, что гости с любопытством разглядывают меня.

"Чужая! Ну и пусть. Мне-то что, ведь не самозванка же я".

Началось застолье: количество тостов было прямо пропорционально количеству выпитого. Юбиляр снисходительно улыбался, как бы поощряя своих подчиненных не скупиться на похвалы.

Когда гости изрядно захмелели, я стала их рассматривать.

Самой броской была жена юбиляра: красивая брюнетка с высокой сложной прической. Темные глаза и смуглая кожа выдавали, что в ней течет горячая южная кровь. Кольца, серьги, ожерелье - все было дорогим и роскошно смотрелось на ней. С мужем она почти не разговаривала, а общалась с сидящей рядом с ней, наверное, подругой: упитанной девицей лет тридцати пяти, с сердитыми глазами и непомерно большим бюстом. Девица громко смеялась, отчего бюст ее колыхался, и казалось, что она, сейчас прольет на него что-нибудь.

Бегло осмотрев гостей, я отметила, что они почти такие, как я и предполагала. Закончив обзор, взглянула на капитана, который быстро опустил глаза в свою тарелку. "Наблюдает, - мелькнуло в голове. - Ну и пусть, что же он хотел, привел неизвестно куда и неизвестно зачем..." но до конца додумать мысль мне не дал юбиляр.

- Фея, ты ничего не ешь и не пьешь, - сказал он, без лишних обиняков переходя на "ты". - Юра, мне придется тебя заменить. Фея, выпьем за мое здоровье, оно мне пригодится, - и поднял бокал с шампанским.

Мы с ним выпили, посмотрели друг на друга и рассмеялись.

"Нет, надо остановиться", - одернула я себя и повернулась к капитану.

Он сидел вполоборота ко мне и рассматривал рисунок на вилке, которую держал в руке. Увидев, что я отвернулась от юбиляра, пригласил танцевать. Я с радостью согласилась.

Оркестр заиграл танго (когда-то я танцевала его в первой паре), и мы присоединились к танцующим, которых было всего две пары. (До этого был быстрый танец, и все устали). Капитан танцевал прекрасно, а я старалась, как на конкурсе, тем более видела, какое мы привлекаем внимание. Отметила, что смотримся нормально, главное, чтобы капитан чувствовал музыку, а уж я повторю и украшу каждое его движение. А капитан музыку чувствовал и, танцуя, смотрел мне в глаза. Краешком глаза я увидела, что танцуем только мы вдвоем, те две пары незаметно вышли из круга.