Жанр: фанфик.
Рейтинг: 13+, присутствуют гротескные описания.

Из-за закрытой двери можно было услышать тихое пение. Это была одна из песенок, которые во время плаванья поют матросы, чтобы не умереть под знойным солнцем и проливным дождём от физической работы, скуки и невыносимой погоды Архипелага Мёртвого огня, но эта звучала намного более мягко и нежно, как если бы это была не ода подобному образу жизни матёрых трудящих корабля, а прелестная колыбельная для новорождённого от любящей матери.
— Ну, успокаивать у неё всегда выходит... — тихо сказал он сам себе.
Было уже очень поздно и он даже не ожидал, что она будет бодрствовать. Капитан спит, порой, даже больше и крепче Эдера, а тот может и вторую Войну Святого проспать. Глубоко вдохнул, набрав воздуха в лёгкие так, будто в последний раз, и уже поднёс руку к двери. Выдохнул и робко постучал костяшками по покрытому паутиной мелких трещин дереву. Песнь оборвалась и, вместо неё, зазвучал шорох бумаги и едва слышные (годы скитаний по самым опасным землям Эоры, куда, порой, ещё даже нога разумной расы не ступала, давали свои плоды) шаги. Он отошёл, когда понял, что, похоже, стоит слишком близко к дверному проёму, и как раз вовремя, ведь именно тогда раздался скрип несмазанных петель, которые звучали неспокойно громко в эту глухую тёмную ночь.

— Алот?
Видите ли, вот в чем проблема с лунными богоподобными — у них практически белые глаза с голубым оттенком по краям белков. Конечно, при свете дня Алот увидел бы небольшие края-намёки на радужку, которая, как у слепых, будто одно целое со зрачком. Он бы даже мог сказать, что они похожи на переливающиеся жемчужины в ясном свете, с большим ярким бликом, а когда капитан явно затевает очередную аферу, они сверкают, как опал на солнце. (Некоторые считают, что это лишает глаза их обычной выразительности, но Алот с удовольствием поспорил бы с любым, кто несёт подобный бред.) Но сейчас единственными источниками света на всём корабле являются фонарь их навигатора, лампа за её спиной и собственное неяркое свечение капитана, которое слабо озаряет лунным светом лицо эльфа. В таком освещении очень трудно сказать хоть что-то о том, куда она сейчас смотрит.
— Эм... Привет.. Лея, — неловко улыбнулся Алот, собираясь уже лишить покоя край пояса на его одежде, но она остановила его, положив свою руку на его беспокойные две.
— Если Эдер опять храпит, то ты конечно же можешь зайти, — капитан ему спокойно, и немного задорно, улыбается, убирая свою прохладную руку, и открывает ему дверь пошире.

Он молча кивает, — хотя она, скорее всего, и не видит этого, — и заходит. Пока Лея закрывает за ним дверь, эльф впитывает уникальную атмосферу её каюты. У неё единственной есть отдельная каюта, все же остальные спят... Что ж, тут уже кто как гаразд. Алот и Эдер, Зоти и Паледжина, Серафен и Текеху, Идвин и Константин, Майя и Ишизу, — и, несмотря на то, что Майя, по сути, живёт со своей же птицей, ей порой приходится не очень-то и сладко, особенно с повадками и характером Иши. Члены отряда спят в каютах по двое, имея довольно большое пространство для себя и своих вещей, в то время как все матросы делят одну большую комнату, заполненную двухярусными кроватями, где порой очень сложно втулить хотя бы что-то из личных пожитков, но, несмотря на многие неудобства, никто из них не жалуется. Им везёт, потому что большую часть времени герои проводят на суше, пока они тут... Имеют корабль в своё распоряжение, так сказать. Алот до сих пор уверен, что Старый Энгрим листает его старые гримуары.

Каюта капитана пахнет выпечкой их опытного и добродушного кока, которые она так любит уплетать работая над своими бумагами и бухгалтерией корабля (а вся команда только и рада её кормить — бедняга порой при самых слабых волнах с ног валится на палубе из-за нехватки энергии, а мертвый капитан - плохой капитан), чернилами и бумагой, которыми усыпаны весь стол и шкафы, старинными книгами, которые Лея любит собирать во время их далёких путешествий по архипелагу: легенды народа уана, книги про загадки и ответы астрологии, книги про бурные флору и фауну Живой Земли, про неприступные форты раутайя и их верные пушки, истории про выдающихся пиратов, про инженерные чудеса со всей Эоры и даже про невероятные тёмные делишки анимансеров... Её комната ещё пахнет самой богоподобной — странным запахом нóчи и солёной воды океанов, будто бы сама луна осветила комнату своим холодным беспристрастным светом, а Ондра благословила это место своим присутствием и ароматом своих бесконечных вод, хотя ни месяц, ни сама Нгати на эту часть судна никак не могли попасть.

— Ну так что, это действительно Эдер или тебя беспокоит что-то другое? — Лея бодро говорит ему, проходя мимо и хлопая его по плечу в знак ободрения, но Алот испуганно вздрагивает под весом её руки, не сразу сообразив, что он потерялся в своих мыслях. Она усаживается в своё "капитанское" кресло, — которое так прозвали, потому что Госпожа Капитан решает все важные (и неважные, впрочем, тоже) проблемы на корабле именно в этом кресле, — и смотрит на него с лёгкой задорной улыбкой.
— Эм... Нет, это не совсем Эдер в этот раз... — Эльф немного теряется. Он кажется сам себе выше и крупнее из-за тесноты и низкого потолка комнаты. Вообще, по задумке, тут должна быть одна из кают, а не капитанский кабинет, но Лея, добрая душа и великодушная женщина, отдала то пространство под общую каюту для матросов, ни капли не прогадав. И ей не мешает, — ведь её смертная мать была, все-таки, эльфийкой, да и сама Хранительница ростом не вышла даже для своей расы, — и трудяги этого корабля её за подобное решение просто обожают. — Видишь ли... Ох, это сейчас прозвучит очень по-детски, я знаю, но... Мне приснился кошмар.

Он быстро смеётся, начиная дёргать свой пояс, завязывая тем самым на нём узел.
— Я знаю, что это очень глупо, ведь мы уже столько лет живём и видели немало, но... — Он обрывается. Во рту становится сухо, в животе будто медь начинают плавить, к горлу поступает ком, а на языке танцует такой противный вкус рвоты, будто бы его действительно сейчас вырвет. — Но он был такой... реальный... Пугающе реальный.
Алот, впервые за все время, перевёл глаза со стены за её спиной на Лею. Она сидела очень неподвижно всё это время, но теперь он, наконец, рассмотрел её лицо в хоть каком-то свете. Казалось бы, может ли обычный человек сказать, когда богоподобный побледнел? Если этот человек вместе шёл, плечом к плечу, шаг за шагом, с этим определённым богоподобным к уничтожению большинства крупных и мелких угроз Дирвуда и Движущейся Белизны, решению проблем Наследия Вайдена и бидуаков, разрешению сотни невероятно опасных конфликтов, свержению больных анимансеров и их творений, выполнению не столь важных для мира, но для людей в нём живущих, проблем, победой над человеком, который тысячу лет создавал самую могущественную секту за всю историю Эоры... То да, такой человек точно может сказать, когда лунный богоподобный побледнел, и это как раз такой случай.

— Эм... Лея? Ты... Ты в порядке? — неуверенно спросил Алот. Их капитана и спутницу в их бесчисленных опасных путешествиях нечасто можно застать в подобном состоянии. Либо после очень выматующего, — и часто самоотверженного, — акта помощи живым существам в роли Хранителя, либо после принужденной "встречи" с богами во сне, либо... Либо когда что-то очень серьёзное происходит, о чём знает только она.
— Ты знаешь, это забавно, — она издала тихий смешок и жестом показала на кровать, рядом с её столом. Алот, после секундного замешательства, сел на указанное ему место. Лея кладёт свои холодные руки поверх его горячих и смотрит ему в глаза своим знающим пронзительным взглядом. — Расскажи мне о своём кошмаре.
Эльф чувствует очередной приступ рвоты, подступающий к горлу, и смотрит стеклянными глазами на Лею. Он не хочет говорить это вслух, тем более ей и прямо в лицо, но он знает, что без этого ему никогда не станет лучше, что он никогда больше не почувствует лёгкости на душе и будет всегда нести этот камень у себя в груди. Он ДОЛЖЕН сказать. Так будет лучше.
Хах. Звучит так, будто бы это она сказала, а не он.
Вздохнув поглубже, он слегка неловко, но всё же элегантно взял её ладони в свои руки и сжал покрепче. Он пытался не волноваться и особо не думать о том, что сейчас ей скажет, ведь вот она, Хранительница - прямо перед ним, живая как никогда.

— Это не первый мой дурной сон. Раньше меня тоже снились подобные, — он поднял свой взор с их рук на глаза своей собеседницы. Она просто сжала его руки в ответ, подталкивая его вперёд в его рассказе. — С того момента, как мы снова встретились... Нет, не так. Видишь ли...
Алоту начали сниться сны. Очень страшные. Очень похожие на реальность. Это началось тогда, когда он встретился с необычной девушкой возле таверны, где та помогла ему, как не странно, мирно разрешить ситуацию с местными жителями, когда он уже надеялся лишь на драку и три трупа. На самом деле, он заметил её издалека, ведь именно он стоял лицом к той улице, с которой она спустилась вниз к публичному дому этой Долины, но сначала не придал ей никакой значимости. Да, она всё же богоподобная, ЛУННАЯ богоподобная, которую было бы сложно смешать с толпой в этом сером бесцветном городе (и именно поэтому он и заметил её в первую очередь), но какую только заблудшую душу не занесёт на "желанную землю" Позолоченной Долины, особенно после столь ярких разглагольств Редрика, Лорда Пустоши, как его тогда именовали за его жестокое правление. Эльф, правда, довольно быстро переключил своё внимание на смутьянина, который клялся на своей матушке, что он "разобьёт его аккуратный аэдирский носик", если он сейчас же не заберёт свои слова обратно, но продолжал краем глаза следить за незнакомкой. Чем ближе она подходила, тем яснее он понимал, что она выглядит очень потерянной, уставшей, испуганной даже, - хотя он её не винил в этом, даже паладина испугало бы то жуткое дерево на входе в деревню, — и одновременно какой-то болезненной. Создавалось впечатление, будто бы она только что увидела призрака. И, какое-то время спустя, оказалось, что он был полностью прав. И с тех пор, как Лея, - имя которой он узнал после передряги, - сам Алот и Эдер, отправились в путешествие по спасению её разума и спокойствия (и ещё, пожалуй, Эоры), ему начали сниться эти ужасные сны. ...

... Время от времени они даже повторяли друг друга, порой он забывал их к моменту пробуждения или пять минут после, но сюжет всегда был одинаковый. В конце, Лея умирает. Её сбрасывают со скалы ксаурипы в виде жертвоприношения, забивают дубинками ослеплённые необузданной яростью селяне, протыкают копьями стражники, заворожённые могучим сайфером, разрывает на части скрытень, смертельно ранит необычайно огромный медведь, лесные тролли пробивают ей череп об камни, неоправданно разозлённые и обманутые жители Бухты Непокорности с оглушительным треском переламывают ей все кости, тени затаскивают в свой жуткий мир, проклятые храмы и богами забытые катакомбы навсегда поглащают в свои тёмные таинственные пучины её любопытную и отчаянную душу, поехавшие фанатики голыми руками отрывают ей месяц с головы и делают из неё Чучело, ненормальные друиды убивают во имя леса и его обитателей, которым такие жертвы не нужны, а трупоеды жарят над костром, пока звон её криков боли стоит у него в ушах, а потом с сумасшедшими криками и смешками поглощают её плоть. ...

... Для эльфа, который уже проникся тёплыми чувствами к самоотверженной идеалистки, которая, тем не менее, пыталась решить всё мирно, каждый раз просыпаться в холодном поту после таких кошмаров было невероятной мукой. Каждый раз, даже если он знал, что она в порядке и лежит в палатке по ту сторону затухающего пламени, Алот обязан был удостовериться, что она жива и спокойно дышит в своём тихом сне. Иногда ему было достаточно просто увидеть её неподалёку в их лагере, иногда, после особо жестоких кошмаров, он подносил руку к её рту, чтобы удостовериться, что Хранительница дышит. Иногда он не мог заснуть и потому долго сидел у догорающего костра, размышляя об его спутниках, о том, что каждый из них приследует, об его личных целях. Об их общих планах. Каждый из них боролся за определённые идеалы, за свои убеждения. Кто-то сражался за своих идолов, кто-то за себя самого, кто-то за того, кем хотел бы стать. Но, в такие моменты, при свете тусклого пламени и тоскливой луны, Алот часто думал о себе. О том, что хочет от этого безумного приключения, с кем он сражается, что его ждёт в конце его собственного приключения с его двусторонней личностью и будет ли вообще счастливое окончание у этой истории и что поджидает их в конце борьбы против Свинцового Ключа.
— Так они снились тебе ещё с нашей встречи... — Задумчиво сказала Лея, рассматривая лицо эльфа кукольными глазами. Всё это время она внимательно слушала его, но, как он заметил в середине своего рассказа, смотрела мимо него.
Такое часто случается с Хранительницей — с подобным взором она говорит с духами, порой даже с богами, рассматривает души и воспоминания людей. Он также заметил, что такой взгляд у неё бывает время от времени рядом с Серафеном и довольно часто при разговорах с Текеху. Он спросил обоих об этом, но те сказали, что они действительно замечали подобную странность у капитана, но считают, что Алот себя просто накручивает и она всего лишь обрабатывает информацию в такие моменты. ...