Она подняла взгляд вверх, когда ступени под ногами сменились более-менее ровным асфальтом. Сначала тёмное небо расслабило её и успокоило, потом нечто другое насторожило. Среди спин, поднимавшихся к главному входу школы, неподвижно стояла одинокая фигура. Её чёрная куртка сливалась с утренней темнотой, и только нежно-розовый шарф цеплял внимание, обхватив собой карамельного цвета волосы. Они спутались, спрятались волнами в его тепле и скрыли часть лица девушки. Она смотрела вниз и ждала чего-то, не замечая ничего вокруг.
   Лина, не останавливаясь, шла вперёд, лишь немного сдвигаясь в сторону подруги, которую не сразу узнала. Подойдя к ней вплотную, она так и не увидела её реакции и собиралась уже сказать что-то, когда Ева резко подняла глаза.
   — Ева! — донеслось вслед за быстрыми шагами имя. Макс вдруг оказался рядом, и его тепло согрело воздух между ними. Он первым заметил Ангелину, и только тогда Воробьёва обратила на неё внимание. Её извинения и бодрый голос почему-то ставили Голубеву в неловкость. Девушке казалось, что она вмешалась в нечто тайное, доступное только им двоим, и ей хотелось поскорее сбежать как можно дальше. Что она и сделала, бросив в качестве извинения: «Я пойду».
   После этой встречи Лина старалась избегать случайных встреч с ними, словно отгораживаясь от того, что создано не для неё. Она решила, что хочет знать только то, что остальные позволят ей знать. Всё, что приготовлено не для её глаз и ушей, она принимать отказалась. Да, она согласна верить каждому слову друзей, даже если это чистая ложь. Она согласна быть обманутой — лишь бы не быть лишней, не быть помехой. Сковывая себя в эти рамки, ей было грустно и больно, но в то же время она чувствовала облегчение. Через сотню мыслей Лина поняла, что ставит себя ниже Евы, но изменить этот взгляд не захотела.

   Она столкнулась с Андреем, парнем, который сквозь линзы пропускает лишь прямой, уверенный взгляд и ни единой мысли, ни единого сомнения. Он ничего не сказал, словно они и не были знакомы, только удержал долгий контакт взглядов и прошёл мимо.
   Среди остальных учеников он выделялся не только красотой, но и чрезмерной прямолинейностью и немногословностью. Сложно было сказать, есть ли у него друзья или нет, но при общении с одноклассниками он вызывал у них лёгкий дискомфорт. В силу твёрдости своего характера ему трудно было найти общий язык с окружающими, хоть они и уважали его за такие качества. Был ли этим доволен сам Орлов? Нет, конечно. Ему бы хотелось обычной счастливой и проблемной жизни подростка, какую он наблюдал у других и какой он себе её представлял. Встретив Еву, он решил, что раз она единственная, кто нормально с ним общается, то надо использовать этот шанс и влиться в общество. Переложить часть задачи на посредника всегда было проще, чем делать всё в одиночку. Обычно вопрос заключался только в том, насколько необходим этот человек и можно ли ему доверять, но в данном случае Андрею просто не хотелось беспокоиться об этом. Однако позже выяснилось, что ничто не способно компенсировать его собственную неразговорчивость и что действовать всё-таки нужно. Надеяться, что всё решится само собой, было глупой идеей. Поэтому он развернулся.
   — Что-то случилось? — догнав знакомую, спросил Орлов. — Ты выглядела подавленной.
   Девушка растерялась от внезапных слов человека, который впервые в её глазах потерял хладнокровие. Он больше не казался далёким и загадочным парнем без сомнений и тревог. Его забота смутила Лину, но была ей приятна.
   — Нет, ничего, — улыбнулась Голубева. Разговор резко оборвался. Приближавшиеся уроки спасли этих двоих от неловкости, уже начавшей разъедать время, но всё же Андрей был доволен и рад.

   Выборы президента школы проводились в два часа дня, в них принимали участие практически все ученики, начиная с пятого класса и заканчивая одиннадцатым. Предположительно весь процесс должен был занять не больше часа, а результаты озвучены в ближайший понедельник. Начиналось всё с вступительной речи предыдущего президента, невысокой девушки с внешностью студентки, однако слушали её лишь немногие, чего и следовало ожидать. Для большинства учеников президент школы — таинственная личность, которая вроде и есть, а вроде и нет. В честь Шрёдингера можно было назвать и деятельность данного лица, которая была либо просто не замечена, либо слилась с общей школьной, либо вообще не существовала. Сложно было представить, чем же именно занимался этот человек, ведь его достижения терялись где-то на никем не услышанном слове учителя. Тем не менее, некое восхищение окружало экс-президента, и аплодисменты лениво зазвучали после её речи. Далее последовали монотонные переплетения слов каждого кандидата, редкие замечания учителей, и тишина устанавливалась, только когда предлагали задавать вопросы. Всё прошло значительно быстрее, чем ожидалось, избиратели без раздумий начиркали фамилии наиболее запомнившихся кандидатов и рванули неконтролируемой толпой из актового зала.
   — Переволновался, — устало пробормотал Максим, выходя навстречу двум девушкам.
   — Ты справился лучше остальных, — сказала Ева, бросаясь ему на шею, однако слова эти словно и не имели значения, даже как шутка не рассматривались.
   — Ну, я попытался, — поддерживая свой настрой, произнёс парень. — Не думаю, что у меня есть шансы, тем более против Регины…

   Он резко замолчал, осознав нечто нелогичное, но затем услышал слова, ещё более непоследовательные.
   — Никто не способен справиться с ней! — повеселев, добавила Воробьёва, а Лина улыбнулась, словно соглашаясь с их мнением…
   Никто не понял, о ком идёт речь. Имя человека, которого никто никогда не знал, зависло в ушах, сжигая прочие мысли и себя. Лица скривились, тело сковало, только зрачки дрожали, поддавшись страху необъяснимого.
   — Вы о ком? — неуверенно и тихо спросила Ангелина, копаясь в сплетении мыслей и воспоминаний, отрывков слов и звуков, образов и цветов, чтобы наконец понять, почему же она отреагировала так, словно знала этого человека.
   Ева растерянно улыбалась, ничего не понимая и пытаясь вспомнить, о чём шла речь вообще. Утерянное имя никак не хотело возвращаться к ней и поглощало всё больше и больше осознания ситуации.
   Забытое имя было достаточно редким, ярким и особенным, чтобы засесть в памяти надолго, но не прошло и пяти секунд, как связь с ним оборвалась. Чувство утраты, вины и потерянности не покидало Макса. Ему показалось, что на секунду он обрёл путеводную звезду в небе, достижимую птицу в образе человека. Высь стала настолько близка в это мгновение, что он чуть не потерял из виду землю.
   Однако этого человека не было ни среди кандидатов, ни среди знакомых, ни среди знакомых знакомых. Образ, таинственный и неизвестный, поселился в стенах школы, будто в черепе, и начал теряться среди ежедневных забот и волнений. Иногда он возвращался как видение, как призрак девушки с высоким хвостом, как едкое «Ха!» среди десятков других голосов, но чаще был просто потерян и забыт. Случайно вспомнить о нём — невозможно, намеренно — неосуществимо.

#1 Lessy Rıne, давай друдить

   Результаты голосования оглашали в понедельник, так что весь выходной Макс только и мог беспокоиться. Отдохнуть в таких условиях было слишком сложно, поэтому он полагался на умиротворительные силы своей девушки. Просто от того, что она была рядом, ему становилось одновременно легче и тревожнее, но в итоге спокойствие одолело его, накрыв предчувствием желанной победы. Почему-то Максиму казалось, что именно благодаря Еве он станет президентом и его мечты сбудутся, несмотря на то, что разум твердил обратное. Так что, когда результаты стали известны, все эти глупые надежды вцепились ему в грудь и с болью сжали её.
   «С самого начала я знал, что у меня нет шансов, — скулило в голове огорчение. — Так почему я решил, что меня недооценивают, что все неправы? С чего бы всё пошло так, как я хочу? Мир никогда не выполняет просьбы, так почему я верил, что именно меня он услышит? Так не бывает. Этого недостаточно. Я ничего не сделал. Но я ведь так хотел!.. Хотя, нет. Ничего я не хотел. Как и раньше, думал, что действовать надо, но не хотел перемен. Хотел, чтоб всё так и осталось лишь в мечтах. Мечта! Что за громкое слово! И ни грамма смысла, ни цены, ни пользы, только бред, пустота и… и образ».
   Так собирал он крупицы мыслей, повторял их вновь и вновь, чтобы убедить себя, опровергнуть свои идеалы, чтобы найти причину отказаться от мечты, от безграничного, далёкого неба.
   Его жизнь снова стала прежней. Каждый день подражал предыдущему, и только Ева наслаждалась этим беззаботным бездельем. Ей было достаточно этих счастливо-скучных моментов, бесцельно соединяющихся в цепь повседневности, однако она словно хотела бы большего, но боялась просить. Она была рада сходить с Максом в кино, была рада сидеть в гостях у Лины допоздна, но ждала чего-то, с нетерпением поглядывая по сторонам.

   Андрей не стал приветливее, но уже не сбегал при встрече с кем-то из знакомых. Ему казалось, что он слишком гордый, наглый и так далее, но всё равно продолжал быть рядом, пока ему прямо не говорили, что пора бы расходиться. В то же время он продолжал искать того самого человека, который смог бы объяснить ему, что произошло или произойдёт, и почему он видит сны о другом мире. Однако, как бы Орлов ни спрашивал своих знакомых, прямо или косвенно, их ответы не выделялись, если вообще были. Ему начинало казаться, что либо этого человека вообще нет, либо это он сам.
   Голубевы тоже не изменились. Старший из них продолжал заниматься своим делом, никому не известным, часто пропуская пары в колледже, а младшая не боялась нагрубить, высказывая своё мнение, за что — и не только за это — некоторые прозвали её Снежной королевой. Сама она даже не знала, радоваться этому или нет, но, по крайней мере, ей это было интересно. Постепенно план по достижению не совсем мечты отодвигался всё дальше и дальше, пока не стал фоновым «когда-нибудь». Ева больше не напоминала ей, что надо бы спросить Макса об этом, а сам парень, скорее всего, тоже забыл о том, что должен кого-то выслушать. Так продолжалось достаточно долго.
   Сентябрь давно закончился, октябрь близился к истощению, когда выпал снег, не первый, зато самый длительный в сравнении с предыдущим. Он покрыл всё белым слоем в пару сантиметров и лежал несколько дней, заставив некоторых людей обернуться в зимнюю одежду. Потом температура снова поднялась, снег сменился дождями и лужами, будто его и не было. Однако не стёрлось ничего из того, что произошло за эти белоснежные дни.

   Межглавье 2

   Сон 1ХВ

   Я не обращал внимания на эту девушку, Еву, и поэтому неожиданностью стало её появление рядом. Мне было сложно разговаривать с ней, возможно, из-за её красоты. Это не та красота, которой наделён человек с рождения, она не естественна. Это та красота, которой добиваются девушки макияжем, причёской, выбором правильной одежды… Не уверен, можно ли называть это красотой, но допустим. Однако, с тех пор как Ева оказалась в нашей компании, её внешний образ сильно не менялся. В отличие от Лины она носила одни и те же платья, которые вскоре показались мне слишком простыми в сравнении с другими, более изысканными. Её макияж не выделялся оригинальностью, можно сказать, что он стал неотъемлемой частью её лица. Каждый день одна и та же причёска, один и тот же взгляд, голос, слова… Я наконец понял, почему многих Ева раздражала. Она не была настоящей, грубо говоря, и это было неприятно.
   Ещё больше я не понимал парня, который познакомил нас. Макс был простым, естественным, «своим». Такой человек не бывает одинок, если его ничего не сковывает. То, что он был знаком с Евой, меня напрягало. Что он увидел в этой лживой девчонке? Неужели он решил стать героем и спасти принцессу? Да, меня откровенно бесили их отношения. С другой стороны, я не имел права вмешиваться в их личную жизнь. Мне всё равно — пусть хоть женятся!

   Так, к последнему учебному году, когда весь упор делается на выбор желания, образовалась наша компания из шести человек. Короткокрылая Ева, которая не смогла б ужиться с нами без Макса и которая отказывалась раскрывать свою мечту — я подозревал, что мечты у неё нет вообще; — тот самый Макс, который стремился стать многоуважаемым общественным деятелем, что бы под этим ни подразумевалось, и во многом подражавший Регине; сама Регина, любительница всех покритиковать, но при этом отличный друг; Данил, немного дерзкий и самоуверенный, он наслаждался этим миром по полной; его сестра и моя девушка Лина, нежная и понимающая, правда, иногда она скрывает свои жестокие мысли; и я, Андрей. О себе сказать ничего не могу, оставлю это дело Регине.
   Вместе мы готовились к взрослой жизни, хотя один из нас, Данил, уже был совершеннолетним. И хотя он уже достиг возраста, когда многие принимают то самое решение, он ждал чего-то, то ли «подходящего времени», то ли «пророческого видения», то ли «божьего благословления», хотя я и не знал значения этих слов. Кажется, когда-то давно, крылатые верили, что существуют всемогущие существа, если не ошибаюсь, их называли богами. Сейчас это кажется глупостью и бредом, но некоторые историки уверяют, что это воздействие чьего-то желания. Одного из основных, первых в нашем мире, которые стали Законами. Да, точно, это, наверное, Закон о мировоззрении. Закон, по которому все крылатые воспринимают мир одинаково, не поддаются иллюзиям и чему-то там ещё. Конечно, сейчас мы и представить не можем, что всё могло быть по-другому, но есть особое место, проекция, где отображается мир без Законов. Совершенный хаос, кратко говоря. А если говорить ещё короче, то жизнь прекратилась через несколько минут, потому что какой-то идиот решил изменить законы мироздания, физики. Да, если б не было Закона о неизменности устройства мира, то нас бы не было вообще. Законы очень важны, и их надо учитывать при выборе желания. Но говорить об этом глупо и бессмысленно, мы же не дети уже.

   Тем не менее, Регина, Макс и Ева скоро должны были окончить школу, поэтому им выдали бланки о будущем. Надо было написать что-то о том, чем они собираются заниматься после выпуска, какое желание загадают и тому подобное. Единственной из них, кто окончательно определился с выбором, была Регина. Она твёрдо решила стать судьёй и все свои силы направляла на это.
   — Это будет сложно, но тебе такая работа подойдёт, — сказал Макс, заглядывая в её бланк.
   — Не зря же я так стараюсь! — взволнованно улыбаясь, воскликнула девушка, напрягая тонкие брови. — Конечно же, меня возьмут, никак иначе!
   Её уверенность смешалась с тревогой, скрыть которую было невозможно. Максим всегда старался быть таким же требовательным к себе, как и Регина, но его самооценка не была настолько высока, чтобы метить так же высоко. Даже я это понимал.
   Судьи всегда были высокоуважаемыми и далёкими, как небо. Во-первых, большинство из них — выходцы из специализированной академии, попасть в которую очень сложно, а выдержать обучение — ещё сложнее. В год из выпускников этой академии набирают всего лишь девятерых самых лучших, а среди остальных, кто не учился там, — одного, который сумеет впечатлить экспертов. Желающих много, отбор жёсткий, но награда не так сладка, как мне кажется. Каждый день выслушивать желания крылатых, отсеивать их и допускать к исполнению только адекватные и соответствующие нормам и прочим правилам. Ответственность — неизмеримая, одна ошибка — и миру конец. Прямо как в той проекции. Если за спиной у клиента мощь, достаточная для отмены одного из Законов или для создания нового, то судья в этот момент практически всемогущ. Что ещё более нечестно, по-моему, так это то, что судья тратит своё собственное желание на то, чтобы стать судьёй. Поэтому мне совершенно непонятно стремление стольких крылатых обрести эту должность.
   — Почему ты хочешь стать судьёй? — спросил я, не выдержав. Регина оскалилась и уставилась на меня хитрыми глазами, полными вызова.