— Да, эту квартиру покупали специально для брата, чтобы ему ближе до вуза было, ну, а я переехала сюда ради химбио, — во время объяснений её голос становился на удивление плавным и нежным, наполненным каким-то сожалением или ностальгией. — Решила, что не хочу заниматься языками профессионально, чтобы не разочароваться в том, что нравится. Примерно так. Ну, родители навещают нас по выходным, иногда приносят что-нибудь полезное, но в основном, это только финансовая поддержка. Конечно, мы тоже часто бываем дома, у родителей.
   — Как по-взрослому, — удивлённо воскликнула Ева, излучая восторженные взгляды. Видимо, ей понравилось что-то в такой жизни. Впрочем, она знала эту историю с самого их знакомства, и, видимо, хотела просто озвучить несказанные ранее слова или мысли остальных. Хотя по выражению их лиц сложно было понять, что же они думают обо всём этом.

   — Кстати, может, соберёмся перед Новым годом все вместе? — снова вернулась она к старой теме. — Последний раз в этом году. Можно у меня.
   — Ну, не, к тебе мы не пойдём, — сразу запротестовал Макс, что немного шокировало Андрея, который представлял их отношения какими-то чудесным образом слаженными. — Да и я не знаю, отпустит ли мать. Наверно, снова весь день будет возиться с едой, а мне тоже занятие найдёт.
   Он тяжело вздохнул. Кажется, ворчать — лучшее, что он умел делать. Впрочем, Ева очень любила эту его черту и частенько незаметно для него посмеивалась.
   — Думаю, тридцать первого тоже не смогу, — прямо сказала Лина, сверкнув глазами. — Поедем с братом к родителям, им помогать надо. Мы уже договорились.
   Воробьёва недовольно надулась и сжала подушку в руках.
   — Ну и ладно! — вскрикнула она неожиданно. Редко можно было увидеть, как она капризничает настолько отчаянно. Обычно она могла смириться со всем угодно, особо не напрягаясь и не настаивая на своём, но сейчас почему-то в ней проснулось детское упрямство. Она бросала злобные взгляды на друзей, потом заметила молчаливого парня в сторонке и крикнула остальным:
   — Тогда мы с Андреем праздновать будем! Ты же не занят?
   — Да не особо, — невнятно пробормотал Орлов, не ожидая, что и его вовлекут в этот разговор. — Только ничего не обещаю.
   Ева победно улыбнулась, продолжая возвышаться надо всеми, сидящими на полу. Возможно, это и было несерьёзно, но всё равно Макс обиделся.

   Она сидела на полу посреди комнаты, вокруг были разбросаны пластиковые коробочки, мешочки и бумажки. В её руках длинные ножницы осторожно и медленно, почти лениво, разрезали скотч, который закреплял крышечку упаковки. Девушка бесшумно достала золотистый шарик. От его изящного блеска ей хотелось скрыться. Ноги уже не хотели поднимать её, поэтому Ева молча положила украшение рядом с собой.
   — Что хочешь на Новый год? — ласково спросила её мать, незаметно подойдя ближе. — Из блюд.
   Девушка подняла голову и повернулась, чтобы посмотреть на лицо женщины — та слегка улыбалась, но её лицо ничего не выражало.
   — Выбери сама.
   Оставив только эти два слова позади себя, Ева снова вернулась к работе. Над ней возвышалась огромная, достающая до потолка, зелёная ёлка. Искусственная, издали она была похожа на настоящую, только пышнее и ровнее. На её верхушке сверкнул золотой конус, изогнутый как-то неестественно и странно. Гирлянда была почти незаметна, и девушке показалось, что огоньки на этой ёлке так и не загорятся этой зимой. Тяжело вздохнув, Воробьёва раздвинула бледными руками новогодние игрушки, разбросанные перед ней, и посмотрела на светлый ламинат. В нём ничего не отражалось. Криво улыбнувшись, Ева продолжила неохотно наряжать ель.
   За окном медленно спускались снежные хлопья, похожие на оторванные клочки неба. Ослабевший ветер кружил их, унося в сторону, где ничего не было видно. Здания напротив неподвижно стояли, сдавливая своим безжизненным весом землю. Всё тянулось вниз, к центру. А потом замерло. Снежинки перестали падать, продолжая висеть в замёрзшем воздухе. Что-то заставило их остановиться. Затем они снова продолжили свой ход, словно только на момент засомневались в выбранном пути.

   Рядом с Евой появилась холодная баночка с колой. Рука отца поднялась выше и исчезла. Девушка молча приняла подарок и поднесла его к щеке. Прохлада растеклась по лицу. «Прости», — подумала она и открыла баночку. Приятный и знакомый набор звуков нарушил тишину. И только тогда Ева вновь почувствовала, как что-то сдавливает грудь.
   Когда все игрушки, наконец, оказались на своих местах, Воробьёва отошла на несколько шагов назад, чтобы всё дерево было в поле её зрения. Чувство выполненного долга приподняло её настроение. Девушка сделала два оборота вокруг своей оси, пытаясь ухватить каждую мелочь в комнате.
   — Обед готов, — сообщила мать. — Накрывать на стол?
   Дочь остановилась и задумалась.
   — Давай сегодня я сама.
   И она направилась на кухню. Вкусный и полузнакомый запах витал в воздухе, пробуждая аппетит. На плите стояли кастрюля и сковорода, наполнение которых вызывало восторг уже только своим видом. Ева сняла крышки, достала тарелки и начала раскладывать еду, пытаясь вспомнить, сколько же обычно едят её родители. Впервые за долгое время она постаралась придать блюдам наиболее привлекательный облик. Словно праздник уже наступил, она разложила красивые салфеточки на столе, достала бокалы, нашла спрятанную летом бутылку шампанского и наполнила им два сосуда. Себе налила колу. Поставила три свечки посередине и зажгла их, еле отыскав зажигалку. Задвинула шторы и позвала родителей.
   Мать ласково улыбнулась и поблагодарила дочь, а отец похвалил её. Они были рады? Они сели на свои места и принялись за еду. Изысканный обед? Комнату наполнили звуки тихого скрежета и постукивания. Вкусно?..
   Ева рухнула на стул и разом осушила один из бокалов.
   — «Спасибо», значит?

   — Спасибо, что пришла, — сказала Ева, присаживаясь рядом с Региной. — Все остальные заняты, как я понимаю.
   В последний день этого года две девушки встретились, чтобы вместе провести эти часы. По телевизору не шло ничего интересного, но он шумел на фоне, отчего становилось спокойнее.
   — Хочешь печеньки? — как-то натянуто спросила Воробьёва. Она уже снова твёрдо стояла на ногах. — Или что-то другое? У меня есть всё.
   Она загадочно улыбнулась и начала движение в сторону кухни, но, пройдя пару метров остановилась.
   — Ты не собираешься отвечать?
   Видимо, она ожидала услышать ответ в прошедшем промежутке времени.
   — Ничего не надо, — улыбнулась Пушко, расслабившись.
   — Надо, надо, надо! — напористо повторила девушка. — Не думай, что раз ты гость, то я буду повиноваться тебе.
   — О-о, о чём это ты? — Регина прикинулась дурочкой и хитро повела чётко очерченными глазами. Она беззвучно рассмеялась.
   — Держи, — Ева протянула подруге имбирное печенье.
   — Это типа праздник сегодня, да? — произнесла гостья и откусила. — А попить есть что-нибудь?
   — Что угодно.
   — М-м-м, тогда воды.
   — Заказ принят!
   Девушка отдала салют и развернулась на пятках. Пушко осталась одна в комнате на пару десятков секунд и за это время осторожно осмотрела помещение. Трудно было поверить, что в нём живут люди на постоянной основе — настолько чистым и нетронутым казалось всё в нём. Мебель источала ощущение дороговизны, но была достаточно простой по дизайну, и цветовое решение ничем особо не отличалось от палитр многих других недавно отремонтированных квартир.
   — Плата за доставку — два секрета.
   — Почему это два? — Регина взяла стакан, и вода в нём заплескалась из стороны в сторону.
   — М-м, за доставку сюда и обратно.
   Ева разлеглась на другом конце дивана и посмотрела время на наручных часах. Шёл восьмой час.
   — Хочешь в настолки? — предложила она.
   — А нас не мало?
   — Есть игры и на одного, вообще-то, а на двоих уж тем более найдётся. Есть «Монополия».
   Она приподнялась в ожидании.

   Гостья согласно кивнула. Воробьёва ушла в свою комнату, до этого закрытую на ключ, что удивляло и беспокоило, а также интриговало Пушко. Вдруг входная дверь открылась, щёлкнул замок, и послышались знакомые звуки. В проходе появилась женщина лет сорока, достаточно стройная и ухоженная, с короткими каштановыми волосами и устало опущенными плечами. Она безразлично посмотрела на девушку и неожиданно нежным голосом спросила:
   — Что-нибудь купить?
   На её покрасневших от тяжести пальцах висели два белых пакета, наполненных продуктами и чем-то ещё, но её взгляд не выражал ни удивления, ни раздражения — ничего. Только смиренный голос был чем-то действительно человеческим в её образе.
   — Нет, спасибо.
   Женщина улыбнулась, прошла на кухню, и звуки возвращения матери домой в конце дня эхом ностальгии слились с шумом телевизора. Вернулась Ева, мельком заглянула на кухню — её жизнерадостная улыбка не дрогнула — и поставила коробку с настольной игрой на кофейный столик перед диваном.
   — Точно ничего не нужно?
   Регина отрицательно покачала головой — её уже начинала раздражать атмосфера повиновения в этом месте.
   Разложив все карточки и бумажки, Воробьёва взяла фигурку ботинка и поставила на «старт». Началась длинная игра, которой не суждено было закончиться.
   — Надоело, — бросила Регина и запустила над собой разноцветные игрушечные банкноты. Они, точно конфетти, затанцевали в воздухе. Ева хотела что-то сказать, но передумала и, начав убирать игру, завела обыденный разговор ни о чём.

   Отец девушки помог им передвинуть широкий обеденный стол в гостиную. Воробьёва достала ещё не запылившуюся скатерть праздничного красного цвета, накрыла стол и с довольным лицом села посередине дивана, уставившись в телевизор.
   Регина перекрыла своим телом вид, поймав умиротворённый взгляд подруги. Шёл последний час этого года.
   — Мне надо идти, — прямо сказала она. — Я договорилась отпраздновать вместе с друзьями.
   Она была общительной и самоуверенной, её редко волновали чувства окружающих, и за это одни невзлюбили её, а другие считали идеальным собеседником. Ей просто не надо было искать общий язык с людьми — они сами подстраивались под неё. Для неё в приоритете всегда было количество. Чем больше знакомых ждут её, тем сильнее её тянет к ним. Между одной единственной Евой и десятком других, не менее близких друзей она выберет второе. Даже если обещала всем.
   — Я не могу не идти, — сказала она в оправдание, заметив, что Ева не ответила, и решив, что от неё ждут объяснений.
   — Ясно, — тихо произнесла девушка с пониманием. — Тогда я не смею удерживать тебя.
   Пушко не заметила, что угол наклона головы подруги слегка увеличился, и искренне улыбнулась.
   — Спасибо и прости.
   Гостья быстро развернулась и резкими движениями собралась под непрерывным наблюдением Воробьёвой. Простившись с ничего не выражавшим лицом Евы, она покинула квартиру без единого отрицательного чувства.
   Женщина подошла к своей дочери и своим плавным глубоким голосом сказала:
   — Садись за стол. Зажжём свечи.

   Девушка отвернулась от двери и подняла свои полные нескрытой печали глаза на мать. Обе молчали. Потом, что-то вспомнив, Ева встрепенулась и бросилась к ёлке. Быстро схватив одну из аккуратно упакованных коробок в руки, она накинула куртку и выбежала из дома. Задыхаясь прохладным зимним воздухом, она искала и искала знакомую фигуру на пустынных улицах. Вокруг прямоугольные окна светились разными цветами и мигали, окутывая город жёлтым теплом. Сверху, с синего, сжатого крышами зданий, неба падали крохотные снежинки, похожие на полупрозрачные белые песчинки. Синий снег, случайно задетый на повороте ногой, развалился комьями и рассыпался на утоптанных тропинках. Клочки пара вырывались из полуоткрытого рта. Треск под ногами постоянно менял свой торопливый тон, но никак не мог нагнать шаги девушки.
   — Подожди, — попыталась крикнуть Ева, но звук еле вышел из её груди. Наконец, она остановилась. — Это тебе! С Новым годом!
   Она протянула коробку, которую бережно прижимала к животу до этого, и натянула улыбку так сильно, как только могла. Регина восхищённо вдохнула, видно, не ожидая получить подарок в таком месте, и перехватила коробочку.
   — Спасибо!
   — А теперь иди, — поторопила Воробьёва подругу, пытаясь угомонить бешено бьющееся сердце. — Тебя ведь ждут, верно?
   Регина поражённо кивнула и, попрощавшись с Евой в последний раз, продолжила идти в белую даль.
   Девушка, наконец, отдышавшись, развернулась, осмотрелась и направилась домой. Там её встретили родители и, ничего не спрашивая, сели рядом с ней за столом. Блюда остыли, но девушка всё равно с аппетитом отправляла кусок за куском в рот. Её застывшие светлые глаза то поднимались на экран телевизора, то опускались к тарелке.
   Прошла последняя секунда этого года, прозвучал последний удар, и в темноте, где даже свечи и гирлянды не горели, девушка закрыла глаза.

автор респект. это прекрасно !!!

   — Эй, ты заснула, что ли? — прозвучал встревоженный голос над её головой. Кто-то сел рядом и откинулся назад. Из телевизора всё ещё доносились тихие и смешанные голоса, затуманенные также слухом сонной девушки. Кажется, что свет так и оставался выключенным, но что-то ощущалось иначе. Наконец, она открыла глаза и увидела пустой стол, накрытый ярким полотном, и край комнаты, откуда предположительно и явился этот человек. Ева знала его настолько хорошо, что даже выражение «сразу же узнала» не подошло бы в данной ситуации. Она оторвала покрасневшую щеку от шершавой поверхности и повернулась к нему.
   — Кто вообще ложится так рано? — улыбнулся Макс в качестве приветствия. В полутьме контуры его лица необычно переливались бледно-жёлтыми цветами. Развернувшись спиной к экрану телевизора и поджав под себя ноги, девушка посмотрела на новогоднюю ель. Она светилась, и эти светлые, почти белоснежные, огоньки словно поднимались ввысь, к небу, которого не было видно. Казалось, они могут исполнять желания, они вот-вот унесутся прочь, но они никуда не уходили. Оставшись здесь, внизу, они одиноко и печально танцевали, удерживаемые чьей-то волей.
   — Разве не слишком просто? — спросил парень, видимо, не ожидая ответа. Он поставил подбородок на локоть, скривив диванную подушку, и невыразительно смотрел на ёлку. — У меня вот дома только цветные гирлянды. И определённые цвета игрушек мы не выбираем. Развешиваем всё подряд, без разбора. В этом ведь тоже что-то есть?
   Она молча слушала его успокаивающий голос и смотрела на огни.
   — Я постарался придти как можно раньше, даже на фейерверки не пошёл смотреть, — пробурчал Максим, явно недовольный сложившейся ситуацией. — Мама там караоке отыскала, сейчас старые песни с родственниками крутит, ну а я сидеть с мелкими не хочу, кое-как сбежал. Всё ради тебя, а ты тут спишь!
   Ева отвернулась от огней, и её спутанные волосы перемешались с их светом. Она нежно улыбнулась парню и закрыла глаза, будто пытаясь скрыть что-то, глубоко засевшее в них.