Послышалась тихая мелодия, Ева сунула руку в карман и прижала телефон к уху.
   — Вот как? Ты справился... Это неважно... Ага, — спокойно ответила она, поворачиваясь на месте в разные стороны, но избегая взгляда Лины. — Про Регину знаешь?.. Напишешь мне?.. Ага.
   Она опустила лицо, опустила руки и развернулась. Впереди овраг, покрытый снегом, крышами гаражей и тонкими чёрными ветками. Вокруг него старые и новые многоэтажки, над ним серое небо, вдали центр города. За спиной унылая пятиэтажка, стены которой изрисованы граффити. Прямо здесь, между резким спуском и дорогой, детская площадка. Она зарыта слоем снега, и видны только верхушки ржавых конструкций. Там, где были качели, стоит девушка, обхватив руками цепи, и её голова выше балки, к которой они прикреплены. Рядом точно такие же качели, но цепи которых накручены на эту балку так, что сиденье не спрятано под снегом, а под ним вырыта небольшая ямка. Ими ещё кто-то пользовался.
   Воробьёва встала на них и раскачалась. Перед глазами быстро сменяли друг друга голубовато-серые облака и серые дома, на лицо падал снег и таял. Голова закружилась, тело не выдерживало непривычного положения и уставало, так что девушка вскоре остановила качели, не слезая с них.
   — Максим? — спросила Лина, опустив лицо, чтобы снежинки не липли к нему.
   — Третье место, — кратко объявила Ева.
   — Наверно, это хорошо, — видимо, этими словами Голубева пыталась подбодрить парня. Её подруга промолчала о некоторых деталях, которые опровергали это. «По крайней мере, он защитился», — решила она.
   — У Регины первое, — добавила девушка. — Она в другой секции.

   — Насчёт неё... Так всё-таки это другой человек?
   — Я этого не говорила. Я просто сказала, что она совсем не похожа на ту Регину, которую мы встретили тогда, — наигранно весело протянула Воробьёва и стянула шапку с головы. В карамельных волосах снежинки не таяли. — Сегодня так жарко.
   Начало темнеть, мир окрасился в синие цвета, дорога вдали сверкала жёлтыми огнями.
   — Тогда что это было? Регина так подшутила? А на следующий день прикинулась ничего не знающей? — продолжала давить Ангелина. Её холодное выражение лица уже не смогло скрыть волнения, поэтому она скрывала его наклоном головы. Ева тихо вздохнула, ещё раз наполнив грудь прохладным воздухом, в котором не было и намёка на чистоту.
   — Неужели странности такие редкие? — спросила она, рассматривая свои светлые пальцы. — Как часто ты встречаешь на улице детей, которые осмеливаются крикнуть тебе под нос что-то неразборчивое? Сколько глупостей ты слышишь вокруг? Неужели среди них не может быть и подобного бреда? Это была трёхминутная встреча, простая шутка, а ты воспринимаешь её всерьёз. Девчонка погулять захотела, наконец, свободна, а ты её оцениваешь по этому импульсу...
   Её голос становился всё тише и тише, пока не слился с монотонным шумом города. «Снова задумалась», — подумала Лина, посмотрев на неё. Слабый ветер бездушно теребил её спутанные волосы, снег опускался на плечи. Лязг цепей звучал в голове Голубевой, и эта картина почему-то показалась ей одинокой.

   Межглавье 4

   Сон 1CD

   — Я счастлива, — спокойно произнесла Елена, нежно улыбаясь, — и верю, что вы тоже будете счастливы.
   На этом последнее занятие закончилось. Выпускники встали со своих мест, кто-то из них преподнёс учителю букет цветов, все поздравили её, похлопали в ладоши, и шумная компания повалила из кабинета. Я вежливо кивнул Елене, покидая комнату, и последовал за остальными. Среди нас уже не было Регины. Только ей исполнилось восемнадцать, она тут же отправилась в заветное белое здание и больше не возвращалась. Прощальная вечеринка преступала все нормы, но оттого только большее впечатление оставила. В общем, всё ещё есть возможность встретиться с Пушко, когда я сам пойду в то место. Скоро я тоже стану совершеннолетним.
   Был последний день мая, солнце светило над головой, фонтан на площади отдавал прохладой. Мы сидели на его краю вчетвером, и наши ослепляющие белые крылья намокали от брызгов воды. Данил уже год как не общался с нами. Кажется, новая жизнь накрыла его с головой. Даже Лина, его родная сестра, точно не знала, что с ним и где он. Раньше казалось, что исполнение его желания никак не повлияет на нашу дружбу, но теперь это звучит смешно. Когда цель достигнута, всё теряет смысл... нет, не думаю. Я верю, что он счастлив.
   Предполагается, что загадывая желание, мы обмениваем своё счастье на счастье окружающих. Только счастливый крылатый может осчастливить близких. Чем он счастливее, тем больше его крылья, тем более могущественное желание они могут исполнить. Это основы. Несмотря на то, что нам вбивали это в головы с раннего детства, лишь немногие из нашего поколения жертвуют всем ради других. Даже я не осмелился бы так поступить.
   Регина смогла. Она всю свою жизнь подарила обществу. До конца своих дней она будет работать в том белом здании среди таких же полуживых и уставших кукол. Так я это вижу. Может быть, она знает что-то, что невидимо мне?

   Я давно решил, как поступлю и что загадаю. Лина тоже уже определилась с выбором. Кажется, даже Ева перестала сомневаться и остановилась на том, о чём думала в последнее время. Я считаю, что все наши желания достойны исполнения. Только Макс медлит. Он хочет стать великим человеком, но не знает, какой путь лучший. Можно сказать, ему сложно представить какое-либо будущее. Думаю, для него идеальным вариантом было бы остаться навсегда в этих беззаботных днях. Мы же хотим идти вперёд, наконец стать взрослыми, создать семьи и жить полной жизнью.
   Мы ели мороженое, гуляли по светлым улицам, рассматривали красивые здания, возвращались к давно забытым местам. Наши разговоры то смолкали, то разгорались с новой силой, но чего-то не хватало. Крылья за спиной вдруг потяжелели, оттягивая назад, в горле пересохло, над головой собрались дождевые облака. Воздух вокруг темнел, наполняясь влагой и лишаясь света. Всё. Наше детство закончилось.

   Документ. Фрагмент 4

   Пустота не любит тишину, но наполнена ей. Пустота не любит одиночество, но является его источником. Пустота жалеет пустоту внутри себя. Она не умеет испытывать злобу и ненависть, все чувства в ней какие-то тихие и приглушённые, таинственно печальные. Она бессмертна, и у неё есть нескончаемый долг. Она должна забирать у ангелов самое дорогое им. Её тело разъедает и плавит их нимбы и крылья, а иногда и их измученные тела. Осознание того, что вся она состоит из этой белой смеси, полной жуткой чистоты, отравляет Пустоту. Её слёзы искренние и пропитанные чужими преступлениями, жалостью к ним и вместе с тем непонятным сожалением. Её голос искажён тревогой и чьими-то безумными криками и отчаянным плачем. «Стыдно, стыдно», — трясётся в голове одна и та же мелодия.

   Пустота не может ничего, кроме как безвозвратно поглощать, мирно наблюдать и беспрерывно думать. Она часто думает, почему же ангелы так строги. Они отправляют преступников вниз, где их испытывает Судья, в то время как люди решают всё сами. Казалось бы, сколько всего доступно всемогущим ангелам! Но они глупее людей. Пустота думает, зачем же миру она и Судья нужны, если люди способны на столь многое, если они возлагают на себя задачи богов? Ангелы развивались намного медленнее людей, их желания неразумны и неэтичны. Их фантазии бесплодны, а люди создают столько интересного и полезного! Пустота думает, не поглотить ли Высший мир.
   Если Низший мир настолько лучше Высшего, то почему преступников туда сбрасывают? А что если...
   Пустота решила, что ей нужен друг. Тот, с кем она смогла бы поговорить. Этот падший понравился ей. Его зовут Дэн. Она увидела в нём родственную душу и пригласила к себе. Он тоже много думал, и некоторые его мысли показались Пустоте интересными. Его слова сдвигали её размышления с мёртвой точки, поднимали на новый уровень. Благодаря ему она многое поняла. Согласится ли он объединиться с ней?
   Пустота была похожа на обычного человека. Её мысли и беспокойства не покидали её ни на миг, и поэтому ей необходим был друг. Тот, кто схватил бы другой конец каната и тянул на себя. Чтобы она тоже начала прилагать усилия, чтобы тревоги перестали принадлежать только ей одной. Ей ведь тоже хотелось помочь кому-то. Хотелось знать, что не только она боится тишины, одиночества и пустоты.

   Запись от 20.12.19

   Под конец четверти так шумно. Она самая короткая (только узнала, что и летом учиться будем), так что оценок мало. Учителя всё проверочные какие-то устраивают, а я совсем не готова. В последнее время почти не пропускаю уроки, хотя не вижу смысла сидеть на них. Не слушаю, скучно. Макс говорит, что пора бы уже перестать бездельничать. Но ведь потом времени на развлечения совсем не будет! Вся эта взрослая жизнь кажется такой серой и безрадостной.
   Меньше школы, меньше уроков!
   А я думаю, Макс тоже хочет насладиться этим временем по полной программе. Он хочет казаться серьёзным, самостоятельным, как всегда. Но я знаю его!
   Я хорошо знаю людей и даже люблю их. Многие из них не очень приятные, но мне привычней сваливать вину на окружение и воспитание. Всё же они играют важную роль. Но среди всех людей есть и те, кого я безумно люблю. Рядом с ними я понимаю, что пытаться понять, принять всех людей, которых считают самыми лучшими, стать частью их компании необязательно. Мне достаточно даже одного человека. И тогда я прощу всех тех, кто смотрит на нас свысока, кто обсуждает нас за спиной, кто ненавидит нас. Прощу и себя.
   Эта запись... пусть она останется забытой всеми. Мои мысли совсем смущающие. Вырвать страницу? Вырванных и так слишком много. Прости, страничка, тебе одиноко?
   Вот это драма.
   Нет, нет, нет! Вот это я точно писать не буду!
   Кажется, я подписываю смертный приговор этой странички. Прости.
   Даже если это глупо и смущающе, я хочу оставить хотя бы эту запись нетронутой. Может быть, когда-нибудь я улыбнусь, взглянув на неё.
   До неба 7340 метров. Мои догадки подтверждаются, но всё же...
   Я счастлива.

   Ниже прикреплена фотография оврага.

   Прочее

   Переписка от 02.12.19, 23:29.

«Неужели прошло уже столько времени? Кажется, мы не виделись целую вечность».

          «Действительно. Я даже соскучиться не успела. Ностальгия. Вы все какие-то другие, но в то же время знакомые. Я тоже хочу обратно в школу».

«Эй, не говори так! Для тебя, может, и прошло всего ничего, а для меня очень много. Хочется столько рассказать, жаль времени нет».

          «Только не расплачься, а то я плохо соображаю в таких ситуациях».

«Слушай, а ты не можешь остаться с нами? Знаю, это не по правилам, но без тебя совсем не то, даже одиноко, хотя не мне это говорить».

          «Прости, но Закон о невмешательстве никто не отменял. Я здесь только на один день. Разве у тебя не было достаточно времени, чтобы смириться?»

«Это совсем не просто. Может, есть какая-то лазейка?»

          «Я никак не попаду к тебе. Максимум, на что я способна, — это создать нового человека. Конечно, полностью заменить меня он не сможет, но если этого достаточно...»

«Мне нужна настоящая ты».

          «Так ты против?»

   23:59.
«Нет. Спасибо, Регина».

   Закон о невмешательстве:
   Ни один крылатый не имеет права вмешиваться в желания других крылатых. Запрещено принуждать крылатых к исполнению определённого желания или к корректировке собственного. Судьи не имеют права корректировать желания крылатых или давать им оценку. В права судьи входит только возможность отказать в исполнении желания в случаях, указанных в статье 27. Более того, нельзя вносить изменения в желания, находящиеся в процессе действия или исполнения, или прерывать процесс их действия или исполнения.

   Глава 5. Чьи-то руки

   На улице Эрстеда снова суббота. День, когда всё криво и неровно. Одним приходится вставать рано, другие могут весь день ничего не делать. Кто-то уезжает в большой город по делам или за покупками, кто-то возвращается в родные деревеньки. Некоторые сбегают от родных и болтаются по заснеженным улицам, некоторые навещают близких и не отходят от них ни на шаг. Кто-то, наконец, может отдохнуть, а кого-то ждёт полный событий день. Для одних это время, когда можно наслаждаться простыми вещами, для других это возможность попробовать что-то новенькое. Ничто в субботу не связано, не логично и не ясно, а как-то размыто. Этот день забывается и остаётся самым непонятным среди всей недели. Суббота — лишь пародия на день.
   Кабинет в конце коридора, неровные ряды парт и стульев, изрисованных синей ручкой, высокие шкафы во всю стену, кривое подобие планеты из бумаги. Скрипучий линолеум на полу, бугристые стены, покрытые краской мятного цвета, зелёная доска, над ней — белый рулон, на потолке — проектор. Учительский стол, придвинутый впритык к первой парте, какие-то полочки, компьютер и глобус.
   — Я счастлива, — отчётливо произнесла Ленка в ответ на вопрос школьника. Максим оторвал напряжённый взгляд от пожелтевших страниц. Они сейчас изучали «Кому на Руси жить хорошо», и именно этот вопрос и задал его одноклассник. Впрочем, вопрос был риторическим. — Я счастлива. Правда.

   «И это говорите Вы», — с иронией подумал Махов. Ленка, или Елена Михайловна, была самым ненавистным учителем многих учеников. Она могла кричать по пять минут за то, что опоздавшие отнимают от урока пять секунд, была очень строга в целом, забывчива и больна. В её голове смешивались уроки нескольких классов, и поэтому иногда приходилось доказывать, что это они ещё не проходили. Хотя бы раз каждый уж точно видел, как пара белых таблеточек оказывалась на её сухой ладони. Были и те, чьи уроки отменяли по причине срочного отъезда Ленки в больницу. В общем, причин не любить её было много. Но всё же...
   Этот человек сказал, что счастлив. Несмотря на то, что её ненавидят, несмотря на постоянно плохое самочувствие, несмотря на сложности в работе и не только, она улыбнулась, как бы подтверждая, что счастлива.
   Несмотря на то, что в другом мире всё было в сто раз лучше.
   Её любили, уважали, её мечта сбылась. Она жила в прекрасном мире, где столько счастья, где столько возможностей!.. Но даже в этом грязном, сером и болезненном месте она может быть счастлива.
   Её сухие руки задрожали, перевернули страницу, женщина улыбнулась, облизав губы, её глазки сверкнули, морщинки дёрнулись. Продолжился урок литературы.

   Ева поджала ноги к груди и вытянула голову вперёд.
   — Мы тоже никуда не собираемся, — сказала она, обхватив глазами пространство. — Так и не решились.
   — А мы классом в антикафе собираемся, — вставила Лина, сидевшая напротив на полу. — Не вижу причин отказываться.
   Макс метал взгляд то направо, то налево, так и не убирая стакана от лица.
   — Может, соберёмся как-нибудь вместе? — предложил он, стараясь не двигать губами.
   — Ну конечно, — радостно согласилась Воробьёва, словно это и не требовало обсуждения. Видимо, она так и планировала.
   — Когда все свободны? — проявила инициативу Ангелина, улыбнувшись от нашедшего ожидания. — На каникулах я уезжаю из города на несколько дней, примерно с пятого числа.
   Там же сидел и Андрей, но он всё время молчал, а тут вдруг вздрогнул с каким-то недоверием. Очевидно, его насторожил ответ девушки. В такое время уезжать из города — не слишком ли рискованно и необдуманно? Он решил, что она соврала.
   В комнате царил полумрак, одно из окон было спрятано шторами, другое приоткрыто на проветривание. Ева сидела на светлом диване, иногда приобнимая подушку, постоянно меняя позу, словно никак не могла найти удобное положение. Все остальные окружили кофейный столик и сидели на ковровом покрытии. Кто-то пил сок, все угощения уже закончились, так что воздух особо не сотрясался. Несмотря на приближение Нового года, гостиная не была празднично украшена, только одна старая свечка одиноко стояла на полочке.
   — Так ты живешь здесь только с братом? — поинтересовался Максим, чему Орлов был неописуемо рад. Его давно заботили семейные обстоятельства Голубевой, так как он знал, что они достаточно сложные. Не в плане ссор, а в плане взаимопонимания.