Масса вопросов посыпались один за другим, и Андрей даже не задумывался о некоторых из упомянутых пунктов.
   — Так этот мир не вечен?
   — Конечно, — резко ответила Голубева, желая разрушить все его наивные надежды. — Ни одни крылья не способны создать полноценный мир, который стал бы настолько же самостоятельным, как и оригинальный. Во-первых, такие миры ограничены по площади. Во-вторых, по времени. Однако стоит отметить, что Эрстеду удалось создать мир с хорошо проработанной историей. Видимо, он прибегнул к какой-то уловке, вроде «мир, в котором никогда не было крыльев».
   — Но, слушай, разве пространство как-то ограничено? Ведь люди есть по всему миру, они изучают космос, а это совсем не похоже на ограничение по площади...
   — Ты меня вообще слушал?

   Он сдержал угрюмый взгляд и настойчиво замолчал.
   — Может, это не очень заметно для тебя, но с ограничением площади та же история, что и с ограничением времени. Этот мир существует меньше года, по размерам охватывает примерно один район, но желание было сформулировано так, чтобы создавалось ощущение, что время и пространство непрерывны. Представь спектакль. До самих действий история может не рассказываться, но подразумеваться. Предполагается, что за пределами сцены огромный мир, но актёры действуют только на этом пространстве. Мы находимся примерно в том же положении.
   Андрей прикусил язык, задумался, уставившись на пол, затем поднял голову, пробежался глазами по хладнокровному лицу девушки, отвернулся и снова опустил взгляд.
   — Хочешь сказать, что я — подделка? — выдавил он напряжённо. Лина вздохнула с некоторым облегчением.
   — Возможно, считать так и правильно, но не хочется, да? — В её голосе мелькнула теплота, похожая на доброту и нежность вместе. — Не знаю, как устроена улица Эрстеда, но, возможно, мы действительно лишь замена его близких. Однако всё ещё есть шанс, что мы остаёмся собой из оригинального мира и нам просто навязали новое прошлое, посадив сюда.
   Она переплела свои пальцы вместе, не поднимая рук, и улыбнулась с сожалением, словно к ней это не относилось. Орлова охватила странная тревога.
   — Зачем ты мне это рассказала? Хочешь, чтобы я поговорил с Эрстедом вместо тебя?
   Её улыбка повеселела, будто этот вопрос рассмешил Ангелину.
   — Конечно, нет. Просто ты лезешь, куда не надо, — сказала она игриво, но выражение её лица уже становилось серьёзнее. — Понимаешь, к чему я это вела? Этот мир исчезнет рано или поздно вместе со всем внутри него. Я просто хочу дать тебе понять, что тратить драгоценное время на поиски Эрстеда — бессмысленно. Возможно, нам осталось меньше года, меньше месяца, меньше дня, меньше часа, меньше минуты — всего лишь секунда. На что ты её потратишь?

   Андрея пробрал неподдающийся логике страх. Что он успел сделать за эту секунду? Сейчас он сидит в комнате вместе с Линой, которая когда-то была его девушкой, но за последнюю секунду этого мира он не успеет даже обнять её. Она, как всегда, заботливо смотрит ему в глаза, а парень никак не может понять, кто же он — крылатый или человек. Если бы на его спине остались шрамы от сброшенных крыльев, если бы воспоминания не противоречили друг другу, если бы только он не был подделкой, ему бы не пришлось сомневаться в правде и в своих чувствах. Эта девушка — лишь одноклассница или всё же любимая?
   Он не может прикоснуться к ней, потому что не знает. Не знает ничего, но отчаянно хочет знать. Хочет знать, есть ли способ спастись.
   — За пределами улицы Эрстеда, — продолжила тихо, словно передавая секрет, Лина, — как думаешь, что там?
   Не в силах ответить, Андрей молчал, и в мыслях его крутились сцены из прошлого, где он был счастлив вместе с ней, где они жили вместе в съёмном домике, выращивали нарциссы, где он приносил в семью доход, а она следила за детьми... Её ужин не был идеален, но определённо был вкуснее покупного, его работа не оплачивалась хорошо, но этого было достаточно, чтобы воспитывать их маленькую дочь, чтобы их сын мог выйти на улицу в приличной одежде... Или это уже будущее?
   — Если разорвать границу улицы Эрстеда, — шептали нежные губы, — можно покинуть этот мир...

   Неужели этого будущего нет? Чем закончится их совместная жизнь, если они теперь заперты здесь? Здесь, в угасающем мире, где нет ни прошлого, ни будущего, где каждая секунда — последняя? В мире, где они никогда не будут вместе...
   — Там Пустота. И она постепенно давит на стены улицы Эрстеда, отчего этот мир сжимается. И знаешь что? Пустота поглощает всё. Поэтому сбежать не получится...
   Если всё бессмысленно, если всё вокруг — подделка, какая разница между тем, что внутри, и тем, что снаружи?
   — Но только здесь всё ещё можно быть счастливым. Даже если мечты здесь не исполняются, даже если наша жизнь — сплошная ложь, этот мир создан ради последнего нашего счастья.

   Она мягко улыбнулась и коснулась вспотевшей шеи парня. Он не мог отвести глаз, не мог закрыть уши, и ему оставалось лишь молча отдаваться волнениям. Девушка словно опустила его в воду, наполненную чьими-то душераздирающими мыслями, и душила, душила, душила...
   Только на грани смерти он вспоминал о своих чувствах, будто в повседневной жизни на них не хватало времени. Несмотря на это в последнюю секунду мира он стремился к девушке, которую любил, ожидая тёплый приём и ответную нежность. Но, словно месть овладевала ей, она пыталась утопить его в вязких раздумьях, преследовавших её.
   Он рвался к ней, когда всё вокруг теряло смысл, а она отталкивала его, потому что мечтала об обратном.
   — В последнее время ты слишком часто приводишь к нам парней, — заметил Голубев, оказавшийся рядом. — Я её брат, Данил.
   Посчитав эти слова единственно нужными, он равнодушно развернулся и вышел из комнаты. Видимо, он только вернулся домой.
   Лина уже не была так близко, и лицо её ничего не выражало.
   — А кто ещё знает о крыльях? — успокоившись, спросил Андрей.
   — Не знаю, — безразлично ответила девушка, не поворачивая головы. Её профиль освещался последними лучами дня. — Не похоже, что Ева и Максим помнят что-то, а брат не начал бы разговор об этом первым. Возможно, они и знают что-то, но я не могу сказать точно. Да мне и всё равно.
   — А Регина?
   — Не думаю, что она...
   Ангелина замолчала, не сумев подобрать нужных слов. Она решила, что и без них всё понятно.
   — В общем, прекрати думать обо всём этом. Честно, было бы лучше, если бы ты ничего не вспомнил или молчал, как это делаю я. Рано или поздно, ты узнаешь, кто такой Эрстед, так что успокойся и отдыхай.

   Он не мог понять, как можно смириться с тем, что скоро ничего не станет. Он верил, что можно найти способ выйти из этого мира, если поговорить с Эрстедом. Но он не мог определить, прав ли он или нет.
   Если один человек верит во что-то, это ничего не меняет. Если два человека верят во что-то, это может временно стать правдой. Если все люди верят во что-то, это становится всеобщей правдой.
   Можешь сомневаться сколько угодно — это ни к чему не приведёт. Но стоит кому-то подтвердить твою мысль, она укрепляется как правда. Решение, принятое одним человеком, никогда не будет верным.
   Он решил оставить поиски Эрстеда и вместо этого узнать, как много времени им осталось. Это было куда важнее.

   — Какого чёрта Юра пропускает уроки, чтобы заниматься проектом, а я хожу на все, хотя я тоже еду сегодня на конференцию? — жаловался Макс Еве, которая молча улыбалась, слушая его. — Надо было тоже не приходить, так бы речь доработал...
   Регина была в школе, но занятия не посещала, продолжая работать над проектом в кабинете информатики. Она попросила Еву придумать ещё пару вариантов ответов на опрос, который Пушко якобы провела, и сейчас составляла диаграмму по ним. Презентация была практически готова, оставалось совсем немного доделать, распечатать исправленный титульный лист, текст речи, отыскать где-то планшетку, потому что имеющаяся была поломана, и скинуть презентацию на флешку. До начала конференции оставалось два часа, а все участники собирались в холле уже через полчаса. «Должна успеть», — решила девушка.

   Работать всю ночь напролёт не было чем-то странным для старшеклассников, готовящихся к НПК, поэтому все собравшиеся на первом этаже подходили под определение зомби, как ни посмотри. У одних были огромные картонные коробки, которые не помещались ни в одну сумку и в которых скрывались недоделанные работы, неуклюжие макеты и прочее. Другие пришли налегке — всего лишь двадцать листов A4, плотно забитые запутанным текстом, которые те едва ли читали. Это были ученики самых разных классов, направлений и ожиданий. Кто-то участвовал впервые, а кто-то третий год уже пробовал пройти в следующий этап. Кому-то учителя подсказывали на каждом этапе работы, а кто-то записал в руководители имя только ради галочки. В общем, сборище странных людей, которые уже устали от всего этого.
   В среднем от параллели шло человек десять, и все эти сорок неуверенных школьников медленно поплелись за провожающим учителем после быстрой переклички. Макс видел, как его одноклассники радостно выбегали из здания школы, и завидовал их размеренной жизни. Он же мечтал стать небом, а для этого от такой повседневности надо было отказаться. «Снова противоречу сам себе», — разочарованно вздохнул парень и продолжил путь.
   Снег валил, валил, валил... Он таял, замерзал и снова валил, валил, валил... Скользкий лёд скрывался за огромной серо-бурой мягкой массой, и поджидал следующую жертву неосторожности. Сколько человек поскользнулось за этот день? Сколько эпичных и пугающих падений было? Сколько ни думай, а зима вышла очень тёплой. Казалось, даже в ноябре было холоднее, и это действительно было так.

   Воздух был наполнен неприятными запахами, пространство — людьми — для многих одного этого было достаточно, чтобы с неприязнью упереться взглядом вдаль, — и сопровождающий учитель уже загоняла школьников в зелёный автобус. Дверцы неуклюже захлопнулись, кто-то крикнул пару неразборчивых, но явно непристойных слов водителю, и машина тронулась, растолкав пассажиров из стороны в сторону несколько раз. Еле-еле продвигаясь вперёд, она месила влажный снег под колёсами, кряхтела и выпускала прочие непонятные звуки, оставляя за собой тёмный дым. Поворот, руки сжали поручни сильнее, тяжёлые вздохи слились с чьими-то резкими голосами. Дорога, дорога, машины, машины, остановки и грязные стёкла. Сопровождающий учитель крикнула на весь автобус, и только по её голосу стало ясно, что пора выходить.
   Вокруг серые дома, серый снег, серое небо, серые голуби. Эта странная толпа школьников двинулась куда-то, шатаясь на каждом шагу, и лёд открывался следующим прохожим. Идти было страшно, неприятно, всё время хотелось куда-то свернуть и спрятаться, чтобы тебя забыли и мир продолжил своё течение уже без тебя.
   После нудной речи о том, что участники занимались не проектной деятельностью, а, как оказалось, исследовательской работой, начали называть секции и кабинеты. Постепенно поднимались школьники, их уводили по запутанным коридорам недавно построенной школы — создавалось впечатление, что здание проектировал какой-то ветреный студент, — и людей в зале становилось всё меньше. Регина незаметно кивнула Максу, а он лишь опустил взгляд, слабо улыбнувшись. Наконец, он услышал и долгожданные слова, поднялся и с неохотой последовал за каким-то учителем.
   Он выступал первым.
   Он волновался, а его беспощадно забрасывали глупыми вопросами, пока один из них не ударил в незащищённое место. Парень пытался повторить уже сказанную мысль, но ему всё твердили: «это не так».

   Он рухнул на своё место и поставил лоб на кулак. Он не хотел ничего видеть и слышать, боль в голове всё сильнее билась, и в унисон ей гудел компьютер. Чей-то оживлённый голос зазвучал впереди. Уверенно, твёрдо неслись слова, плавно огибая преграды. До Макса не доходили нотки усталости, беспокойства, и сложно было понять, были ли они вообще. «Разве семь минут ещё не прошли?» — всплывало в мыслях снова и снова.
   Идти вперёд легче, если ты знаешь, какие шаги нужно сделать для достижения желаемого будущего. Поэтому важно ставить чёткие цели и задачи. «Хочу стать небом» — о чём это? Восхищения можно добиться разными путями. Достаточно лишь счастливо прожить свою жизнь — и этого уже достаточно для кого-то. Нет, это не то. Обычная счастливая жизнь не настолько далека от повседневности. Хочешь казаться недосягаемым — стань великим человеком, о котором не стыдно написать пару статеек. Да, постарайся сделать то, чего никто другой не добился бы.
   А это возможно?

   Для некоторых людей мечта и цель всей жизни — одно и то же. Наверно, они желают чего-то действительно реалистичного и правдоподобного. Но как бы вы это ни называли, всегда стоит выбор: идти к этой цели или нет. В одном этом слове «нет» заключено очень многое. Если говорить более точно, то буквально всё, кроме пути к цели. Решаясь добиться желаемого, вы отказываетесь от всего остального. С другой стороны, жить становится гораздо легче, если всё, что тебе нужно, — это двигаться вперёд. Вопрос только в том, возможно ли это и как сложно этого добиться. Нельзя достигнуть невозможного, но и возможное не так легко обрести. Например, ты хочешь стать журналистом. Самое необходимое — это получить нужное образование. Для начала, сколько процентов всего населения Земли имеет возможность учиться в школе? Далее, сколько из них может обеспечить получение даже среднего образования? Сколько семей способно позволить своему ребёнку обучение в высшем учебном заведении? Сколько студентов способно вынести такую нагрузку? Сколько специалистов находят желаемую работу? А самое главное — каков шанс того, что ты не разочаруешься? Допустим, на последнем курсе ты вдруг осознаёшь: это не твоё. Что дальше? Свернув с выбранного пути, начинаешь всё сначала? Или продолжаешь идти вперёд, к нежеланному будущему? Ты уже отказался от всего. И вернуть себе это всё можно лишь одним способом — достичь поставленной цели. Так каков же в итоге шанс достичь неба?